Сверх отпущенного срока

Сын Потапова явно был взволнован. Вероятно, весть о покупке акций огромного зарубежного концерна донельзя взбудоражила парня. А может, отпрыск олигарха наслушался телевизионных комментариев и решил, что теперь он самый состоятельный жених на свете.

— Точно поедешь? — переспросил Денис. — Я почему спрашиваю: сейчас я по делам в Москву собираюсь, так уж заодно распоряжусь, чтобы тебе машину подготовили.

Алексей кивнул и начал подниматься в постели. Молодой человек вышел из комнаты. На пороге обернулся, посмотрел на отца внимательно и обронил:

— Удачи!

Дальский закрыл глаза.

— Ну, как знаешь, — вздохнула Светлана Валерьевна. — Я бы не советовала ехать.

Больше она ничего не сказала. Просто вышла вслед за сыном.

Дальский и сам не знал, едет он или нет. Может быть, ему придется только поприсутствовать на пресс-конференции, а отвечать на вопросы журналистов будет кто-нибудь другой. Федотов, например. Но никто не звонил. Он вышел из спальни, переоделся в гардеробной, накинул на плечи кашемировое пальто. В гостиной увидел врача и медсестру в креслах. Девушка спала, а доктор зевал.

— Поезжайте домой, — с трудом прохрипел Алексей, — я уж без вас как-нибудь. Температура нормальная. Если бы не горло, то вообще бы ничего.

Врач разбудил медсестру. Сказал, что отдохнет немного у себя дома, а вечером вернется с новой помощницей.

Медики удалились.

А он не мог придумать, чем ему заняться. Почему-то показалось, что очень скоро произойдет встреча с Потаповым, который скажет: двойник ему теперь не нужен. А может, передаст это через Германа. Но как бы там ни было, осталось недолго: день-два, и Алексей перестанет быть значительным лицом. Ему отдадут обещанный гонорар и, вполне возможно, не дожидаясь его выздоровления, отправят восвояси. Денег все равно должно хватить на квартирку и на автомобиль. Он вернется в театр на ту же ставку. Хотя после спонсорской помощи олигарха ставки, вероятно, увеличили, на скромную жизнь будет хватать. Будет все, как прежде: посиделки с Карновичем, походы по кинопробам и, возможно, участие в съемках какого-нибудь сериала. Алексей будет жить, как жил, с той лишь разницей, что никому не сможет рассказать, что два месяца с небольшим был самым богатым человеком в стране.

Актер спустился на первый этаж. Дежуривший у входа охранник поприветствовал его.

— Денис уехал? — поинтересовался Алексей на всякий случай.

— Вместе со Светланой Валерьевной вышел минут двадцать назад.

— Ну, и мне пора, — вслух произнес Дальский и направился в гараж.

Машина стояла подготовленной к выезду. Алексей уже сел в «Бентли», когда раздался звонок его мобильника. На связи был Герман Владимирович, который сообщил, что его присутствие на пресс-конференции необязательно, Потапов решил встретиться с журналистами лично. А машина пусть едет в Москву к офисному зданию.

Дальский решил, что так и в самом деле лучше. Из гаража он вышел в цокольный этаж, поднялся по служебной лестнице к своим апартаментам, рассчитывая увидеть Аню, но та ему не встретилась. И вообще дом показался пустым и чужим, притаившимся. Словно огромный особняк, проглотив не так давно чужака, теперь готов вот-вот выплюнуть его туда, где таким людям и место.

Он вернулся в гардеробную, отыскал костюм, в котором прибыл сюда и в кармане которого хранил ключ от своей квартиры и кое-какие документы: паспорт, кредитную карту, на которой и денег-то почти было, разве что на пару бутылок пива и пачку сигарет. Переложил в карман своего пиджака доставшийся от Потапова бумажник с тиснением. В нем лежали деньги, выигранные в казино, и старая пластиковая карта, на которой, видимо, рукой Максима Михайловича когда-то был записан пин-код, теперь уже едва различимый. Карту Дальский собирался отдать Герману Владимировичу, но каждый раз при встрече с ним забывал это сделать. Ничего, при расставании уже не забудет.

В голову пришла мысль о том, что прибыл сюда в одном костюме, а теперь уже зима. Хоть в Москве и нет особого мороза, все же выходить из дома без пальто вряд ли осмотрительно. Скорее всего Максим Михайлович отдаст ему какое-нибудь со своего плеча, как в давние годы господа дарили слугам отслужившие свой век вещи.

На барной стойке в гостиной стояла бутылка коньяка. Алексей наполнил пузатый бокальчик наполовину и устроился с ним в кресле, где еще недавно спала медсестра. Грел коньяк в ладонях и пил маленькими глотками. Как ни странно, но вскоре ему показалось, что горло почти не болит и глотать стало значительно легче.

Он вытянул ноги, положив их на журнальный столик, накрылся пальто Потапова — возвращаться в спальню не хотелось, да и спать тоже. В огромной гостиной горели лишь лампочки над барной стойкой. Тишина стояла и в комнате, и во всем доме. Вроде вполне уютно… если бы это был его собственный дом. Но кресло, в котором Алексей сидел, ему не принадлежало, стол, на котором лежали его ноги, вероятно, стоил столько, сколько ему, ежевечерне выходя на сцену, не заработать за полгода, и даже пальто, которым укрылся, чужое. Не говоря о коньяке, который он только что выпил.