Сверхчеловек говорит по-русски

Кстати, продажность россиянского государства прекрасно просекли и китайцы, ныне успешно колонизирующие Сибирь и Приморье, хозяйничая в тамошних краях, как у себя дома. И вот орды пришельцев покоряют Москву и Владивосток, врываются в Южный федеральный округ, занимают пустующие земли в Средней полосе…

Такова еще одна цена разрушения СССР-1. А что дальше?

Алгоритм неотвратимости: к новому Косову

В домовом лифте Калашникова есть замечательные граффити. Их стоит привести, сохраняя подлинное написание. «Татары — низшая раса!» — гласит одна. «Курить зоприщено» — вторая. «The last Rassian patriots» («Последние русские патриоты») — третья. Они сделаны одним и тем же почерком.

Сначала разбирает дикий смех. Потом накатывает ледяная тоска. В этих каракулях отразилось все наше больное, надломленное время. Я представляю писавшего. Худой, нездоровый подросток в потертой нейлоновой курточке из Китая с нашитым бело-сине-красным шеврончиком. Бледный цветок в бетонных московских джунглях. С бутылкой какого-то пивного пойла в руке. С нищими родителями, сосущими то же пиво и упирающимися по вечерам в экран телящика — в поисках электронно-иллюзорных наркотиков. Это «дитя Ельцина», обреченное на беспросветье и бедность с самого начала своей жизни. Учащееся в школе демократических времен, а потому не знающее ни родного русского, ни международного английского языка. Russian — это «русский» на наречии англосаксов. Читается как «рашен».

Несчастный мальчик после крушения СССР оказался лишен человеческих перспектив и заперт в пределах мещанской, пошлой Москвы времен Лужкова. Что он видел по сравнению со мной, почти сорокалетним? Ни снежных вершин Кавказа и Памира, ни зеленовато-седой глади Каспия. Он не шагал по плато Устюрт, не знает, что такое пьянящий запах степи в мае. Он не видел величественных сибирских рек и диких скал Балаклавы. Не вдыхал пара камчатских гейзеров и удивительного воздуха лесов Приморья, где ароматы тайги мешаются с запахами джунглей. Ему не видать ни таинственных развалин парфянской столицы Нисы под Ашхабадом, ни синих гор Копет-Дага. Ему не ходить по улочкам южных советских городов и не кормить стриженных верблюдов хлебной кокой, посыпанной солью. Не покупать арбуза у доброго туркменского бабая, сидящего на горе зеленых «мячей». Ему никогда не увидеть грандиозного военно-морского парада 1983 года, когда корабли Черноморского флота заполняли Севастопольскую бухту полностью, когда из воды выходил подводный спецназ, демонстрируя захват ракетного крейсера. Ему не увидеть полярного сияния и грузных туш атомных ледоколов на рейде Мурманска. Не нырять в водах Азовского моря с маской и трубкой-шнорхелем. Не слушать куранты Одессы, глядя на угрюмую пушку, снятую с уничтоженного английского пароходо-фрегата «Тигр». Не ходить зачарованным странником среди удивительных храмов Великого Новгорода, не ступать по земле Ярославова дворища, не видеть, как из под слоев земли на раскопках выступает древняя бревенчатая мостовая. Так, как будто опускаются темные воды веков. Не плясать от радости, когда ребята найдут пятисотую по счету берестяную грамоту. Ему не держать выкопанное из остатков римской пограничной крепости пращное ядро из розоватового камня, опаленное с одного боку пожаром — когда рядом с тобой шагает к пограничному столбу другой империи отряд в зеленых фуражках с красными звездочками на околышах.

Господи, ему никогда не увидеть того, что видели мы меньше, чем за половину жизни! Он не видел СССР, не знает родной страны. Это хилое дитя постсоветской Москвы не ведает ничего, кроме заплеванных переходов метро, вонючих грязных подъездов с выбитыми стеклами, трехцветных флагов, пива и рынков-барахолок.

И вот этот с колыбели обреченный царапает стенки лифтовой кабинки, в отчаянии пытаясь доказать, будто он — высшая раса.

А в это время Москву и другие города, некогда считавшиеся русскими, продолжат мерно и методично осваивать цепкие, энергичные, помогающие друг другу пришельцы с юга. И когда-нибудь это кончится большой трагедией.

Ярость и ненависть начинают распирать грудь. И к ничтожным верхам, покончившим с величайшей империей. И к никчемным низам, когда-то продавшим страну за возможность сосать пиво, пиво, пиво…

Что ждет этого мальчика дальше? Неквалифицированная работа за гроши, водка, унылый брак. Скорее всего, несчастный, что кончится разводом. И всего одним-единственным ребенком. А пришельцы, богатея, станут заводить по несколько детей в одной крепкой семье.

…Слишком хорошо видно, что будет с русскими через десять-двадцать лет. В Москве, например, только азербайджанцев больше миллиона человек. Да, процентов десять от всего населения, вроде бы — русского в основном. Но эта десятая доля рожает чуть ли не половину детишек, появляющихся на свет в городе. В Крыму обстановка еще «лучше»: там татары, составляя меньшинство, дают четверть всей молодежи! А среди славянского населения доля стариков приближается к 25 процентам.