Сверхчеловек говорит по-русски

«…Как только мы перевели всю нашу промышленность в другие страны, как только все устаканилось и машины собирают в Боливии, а микроволновки — в Таджикистане, после чего продают их сюда нам, как только гигантские гонконгские дирижабли и корабли, способные за пятицентовик перевезти Северную Дакоту в Новую Зеландию, превратили наше превосходство в природных ресурсах в ничто, как только Рука Божия, собрав все исторические несправедливости, размазала их по глобусу толстым слоем того, что пакистанский фасовщик марихуаны считает благосостоянием, — хотите, что скажу? Теперь есть всего четыре штуки, которые мы делаем лучше всех остальных:

музыка,

мюзиклы,

микрокод (софт)

и скоростная доставка пиццы…»

Это, брат-читатель — строки из фантастического романа «Лавина» Нила Стивенсона, увидевшего свет в 1992 году, сразу же после мирового шока от стремительного крушения СССР, на самой заре эры Глобализации. Утрированно, но верно. Интересную картину Америки в мире победившей глобализации рисует Стивенсон. Страна как бы есть — и ее на деле нет. Единый американский этнос давно разбился на сотни групп. Богатые и процветающие отгородились от орд нищих, бродяг, безработных и наркоманов в укрепленных, снабженных частными армиями-полициями поселениях. Иные из них доросли до статуса квазигосударств. Есть новый Китай, новая Сицилия, новая ЮАР, основанные боссами крупных корпораций. Каждое государство разбрасывает по территории США свои филиалы-острова, франшизы. То есть, точь в точь как нынешний «Макдональдс», работающий на условиях франчайзинга: покупай у него торговую марку-брэнд, перенимай стандарты кулинарии, поведения и мышления, воспроизводи остановку «Мака» в любой точке Земли — и веди бизнес. Только здесь франшизами становятся разные миры, разные стили жизни. Вход чужакам во франшизы-квазигосударства строго воспрещается: в них царят свои законы. Старые города стали грязными трущобами. Насилие приватизировалось — и теперь к услугам богатых есть конкурирующие частные полиции и армии. Ну, а бедные — почти бесправны. Они ведь, хотя и называются гражданами США, на деле совершенно не нужны и бесполезны. Они повально невежественны, неграмотны и нездоровы физически, отчего им нет места в механизмах процветающих корпораций.

В общем, царит новый феодализм. Где-то еще сохраняется федеральная власть и даже есть президент США, однако далеко не все могут вспомнить его по имени. Федералы — это несчастные люди, которые должны за маленькие деньги работать в многоэтажных офисах на положении бесправных винтиков бюрократических машин, которые на самом деле ничего не решают и почти утратили власть над страной. Несчастным федеральным служащим приходится разрабатывать какие-то программы и часами изучать инструкции начальства о пользовании туалетной бумагой в федеральных зданиях. При этом их мучат проверками на «детекторе лжи», постоянно проверяют на лояльность и трудовую дисциплину, которая заключается в одном: придти на рабочее место в девять утра и торчать на нем до звонка. Эта «федеральная власть» давно влачит жалкое существование, потому что практически не в силах собрать налоги с транснациональных корпораций — ведь те легко прячут и уводят свои прибыли прочь, а их менеджеры намного богаче жалких государственных чиновников.

Армия как таковая распалась на несколько конкурирующих военных корпораций. Центральное разведывательное управление превратилось в Центральную разведывательную корпорацию, занятую неизвестно чем…

Возьмите повесть Кайла Керкленда «Тайны компании» 2005 года. В недалеком будущем человечество раскололось на две расы. Первая — раса конкурентоспособных, живущих по законам свободного рынка. Они все — корпорации, состоящие из одного человека. И имена у них соответствующие. Скажем, не просто Том Джонс, а Том Джонс Инкорпорейтед (Inc)! Им доступны все блага жизни, они сами считают себя аристократией. Ну, а все остальные презрительно именуются «овцами». И «инки»-аристократы тяготятся бременем содержания неполноценных.

«С каждым годом их все больше и больше… Стремительно растущая популяция. Кое-кто из них достаточно компетентен, чтобы сделать небольшой, но необходимый вклад в экономику, однако в целом они вряд ли стоят налогов, которые с нас тянут. И они вечно жалуются, вечно хотят больше. Гораздо больше, чем гарантируют их способности…

— Неприятности с овцами начались с тех пор, как корпорации стали уменьшаться… Теперь, когда подавляющее большинство корпораций состоит из одного человека, ситуация становится критической…»

«…Они жалки и ничтожны даже в роли потребителей. Именно они мешают повышению производительности, что перевешивает выгоды, получаемые от их деятельности. И все же они постоянно требуют большего, несмотря на все налоги, которые нам уже приходится платить… Еще немного — и нам придется столкнуться с восемью миллиардами озлобленных неудачников, одновременно сорвавшихся с цепи…»