Сверхдержава

– Ну? – Давила уже прыгал от нетерпения. – Что это такое?

– Книга. Некий человек должен написать книгу. Он станет невероятно популярным писателем. Люди будут смотреть ему в рот, молиться на него. А потом этот человек станет президентом.

– Книга? – разочарованно протянул Давила. – Да кто сейчас читает книжки? У тебя другой идеи нет – поприличнее?

– Книги читают. Между прочим, книга – куда лучший уход в себя, чем телевидение. Когда ты лежишь на диване и читаешь буковки, никто не может залезть тебе в мысли. Это более интимный процесс. И более воздействующий.

– Кто сейчас покупает книжки?

– Наш народ любит читать – приучен к этому еще со времен советской власти. Книги покупали бы больше, если бы не нынешние завышенные цены. Сейчас обычный тираж популярной книги – тысяч десять-двадцать. А, к примеру, в восьмидесятых годах минимальный тираж для такой же книги был сто тысяч. И пятьсот тысяч было делом вполне обычным. У небольших тиражей есть две основные причины. Первое – люди объелись всем, им нужен свежачок. Второе – низкая покупательная способность населения. Обе эти проблемы мы решим. Во-первых, это будет такая книга, которую никто никогда не читал. О ней будут ходить легенды, ее будут мечтать купить все слои населения. Каждый будет находить в ней что-то свое. Во-вторых, книга будет стоить очень недорого. Она разойдется фантастическим тиражом при копеечной стоимости. Она будет лежать у каждого россиянина на тумбочке как Библия. На это и пойдут наши деньги. И поверь мне, это будет стоить на порядок дешевле, чем стандартные предвыборные телекомпании.

– И о чем же будет эта книга?

– Точнее, три книги. Первая будет обо всем: о любви, о добре и зле, о красивой девушке и мужественном человеке. То есть ни о чем, как и моя передача когда-то. – Николай усмехнулся. – Должен тебе признаться, что эта книга будет не столько написана, сколько изготовлена . Она будет многослойной, в ней каждый найдет что-то свое – и сантехник, любитель портвейна, и девушка, мечтающая о сказочном принце, и интеллигент, лелеющий свои моральные принципы. Книга будет сделана по стандарту массовой литературы, и в то же время там будет интеллектуальная подкладка. Эта книга должна быть правдивой и суровой, нежной и романтичной… Единственный, пожалуй, кто будет шокирован такой книгой – профессиональный литератор. Он сразу поймет, что она не просто написана, а изготовлена. Но пока он разберется, в чем состоит технология патологической притягательности сего текста, пройдет несколько лет. Поэтому мнение литераторов не учитывается. В конце концов, писатели составляют не такой уж большой процент населения.

– Это понятно. – В глазах Давилы появились искорки интереса. – А дальше что?

– Алгоритм такой: мы выпускаем нашу книжку сами, не надо нам никаких крупных издательств. Красивое оформление, низкая цена, индивидуальная работа с продавцами на книжных развалах, умелая реклама в центральной прессе. Начинается тихий ажиотаж. Книжонка интересная, все хотят ее почитать – вот и все. Дополнительные тиражи идут один за другим. При этом – никакой политики. Просто некий писатель, который пишет "за жизнь", неожиданно стал очень популярен. В это же время – первый натиск мелких неприятностей. Профессиональные шакалы-критики разносят нашу книжку в пух и прах: за пошлость и элитарность, за вульгарность и утонченность, за потакание плебейскому вкусу и элитарную заумь. Кто это, мол, вторгся без спросу в нашу среду? Пусть порезвятся. Это добавит нам популярности – по моим расчетам, процентов на двадцать. Начинаются наезды людей из издательского бизнеса, или бандитов, или и тех и других. Предлагают нам, образно говоря, крышу. Тут на сцене должны появиться твои анонимные представители вооруженных сил и внятно объяснить ребятам, что участок уже застолблен.

– Это понятно… Сделаем.

– Дальше мы должны начать свою организационную деятельность. Создать собственный издательский дом. Не ради денег. Мы должны быть независимы.

– Фантастика, – пробормотал Давила. – Звучит привлекательно, но это фантастика.