Сверхъестественное. Как актеры и фанаты помогли друг другу уничтожить внутренних монстров

После своей первой конвенции, когда это чудесное время только начиналось, я призналась, что хочу работать на Джареда. Я понимала, какое удивительное влияние он оказывает на мир, и хотела применить свои таланты и опыт, чтобы помочь ему расширить свои возможности. Я не знаю, может быть, в какой-то степени это именно то, чем я в итоге занимаюсь (или меня это все ждет в будущем?).

Я понятия не имею, куда может привести эта дорога, но я научилась доверять всему, куда бы «Сверхъестественное» меня ни привело. Это может быть судьба, бог, ангелы, вселенная, добро или просто удача, направляющая меня, но я точно знаю, что «Сверхъестественное» меняет жизни людей. Я знаю, потому что оно совершенно точно изменило мою.

Охренительно блудные Ким Родс

В первый раз, когда я вышла на сцену конвенции по «Сверхъестественному», я была уверена, что нахожусь по другую сторону. Я была фанаткой, а не той, от кого фанатеют. Я была в этом чертовски уверена. Я ожидала, что в любой момент кто-нибудь хлопнет меня по плечу и скажет: «Простите, мэм, не могли бы вы уйти отсюда? Эти закуски для актеров. Кто вас сюда пустил? И как вы оказались с микрофоном в руке?»

С рождения я мечтала когда-нибудь оказаться с микрофоном в руке. Мне нужно было, чтобы меня услышали. Черт, мне было это очень нужно. Это самые яркие мои детские воспоминания. Мне было нужно, чтобы меня услышали, и я хотела быть кем-то, кем я не являлась. Если я чем-то увлекалась, иногда этот интерес сохранялся на какое-то время. Я могла посмотреть «Чудо-женщину», а потом часами сидеть на заднем дворе в накидке, которую связала для меня мама, и пытаться набросить на собаку лассо и заставить ее сказать мне правду, чтобы я могла спасти Лайла Вагонера. Я до сих пор обожаю Линду Картер за все, что она дала мне, когда я была еще в нежном возрасте. Может, у меня и не было собственного голоса, но я могла бы позаимствовать чужой на некоторое время. Это давало мне утешение и силу.

Потом я стала чуть старше, и перестала находить утешение в идолопоклонстве и погрузилась в бездну отчаяния. Я поняла, что недостаточно хороша! Вот почему никто не хотел меня слушать. Играть со мной. Или терпеть меня. И дело было вовсе не в том, что я была властным, эгоистичным и невыносимым ребенком. Это было из-за того, что у меня не было того, что было у «них». Мир был полон «ими» – победителями. Я же была из тех, кто ходил с химической завивкой и в уже поношенных кем-то спортивных бюстгальтерах, набитых носками. И я была не в команде победителей.

Я столько раз пыталась выделиться, чтобы на меня обратили внимание. Я флиртовала с популярными парнями и игнорировала их насмешки. Я позволяла людям с преступно низким IQ списывать у меня, чтобы они перестали притворяться, что не знают меня, в кафе. Я крала у мамы деньги, чтобы покупать детям конфеты. Я безумно разозлилась и начала красить губы черной помадой, писать о-о-очень посредственные стихи и, если честно, даже специально порезала себя, чтобы нарисовать автопортрет своей кровью. Я не была от этого в восторге. Более того, я не знала, слушает ли меня кто-нибудь: я так отчаянно хотела вырастить волшебный бобовый стебель, по которому я смогла бы подняться в лучшую жизнь, что ничего не хотела слушать от других. (Боже, бедная моя мама. Она же так сильно меня любила. Должно быть, она сходила с ума, видя меня такой несчастной.)

ДА УЖ, ОТПАДНЫЕ ВРЕМЕНА!

От отчаяния я стала актрисой. Я подумала, что, возможно, если бы я могла нацепить на себя образы и голоса и использовать слова, которые ранее были одобрены, я могла бы почувствовать себя нужной. Кроме того, люди бы мне аплодировали. Такое правило. Вы должны всегда аплодировать после спектакля, так что выкусите, вам придется мне похлопать, если я, конечно, каким-то образом попаду в эту пьесу.

Это сработало. Моя душа сама тянулась к свету. Медленно, но верно я начала ощущать свою принадлежность к чему-то. Но все еще не к человечеству. И чувства принятия еще не было. Но я нашла способ быть полезной если не себе, то истории. Чему-то большему, чем я. Я обрела чувство легкости и веселья. Я начала себя немного уважать и получила некоторое одобрение. Я стала функционирующим человеком, судя по всему. Я все еще ассоциировала себя с персонажами, которых играла, ошибочно полагая, что мои собственные правда и голос никогда не заслужат похвалы. И все же я была довольна тем, что стала голосом других.

Таково было мое душевное состояние, когда я присоединилась к «Сверхъестественному» в 2010 году. Я примирилась со своими различными масками, научившись отливать их из фрагментов самой себя, вместо того чтобы яростно хвататься за совершенно чуждые мне черты характера. Я даже научилась позволять себе роскошь смеяться и испытывать радость в работе. Мое актерское мастерство усовершенствовалось. Однако моя жизнь как актрисы вот-вот должна была взорваться к чертям собачьим. А я и не подозревала.