Сверхъестественное. Обряд посвящения. Свежее мясо. Врезано в плоть

Джойс заправила черную прядь за ухо, хотя нужды в этом не было. Воздух оставался неподвижным, а ее волосы были такой длины, что растрепаться могли едва ли. С самого детства Джойс была эдакой девчонкой-сорванцом и сейчас, когда ей не нужно было прилично одеваться на работу, вернулась к тому же стилю. Она предпочитала простую одежду – футболку и джинсы – и не пользовалась косметикой. С недавней поры Джойс начала коллекционировать украшения, она покупала их на аукционах и распродажах по причине, которую не могла объяснить даже себе, но купленное носила редко. Надо было сегодня что-нибудь надеть. Может, если бы Тед нашел ее более женственной, то не держался бы на расстоянии вытянутой руки.

«Или он все еще переживает потерю жены? – задалась вопросом Джойс. – Или по-прежнему видит меня учительницей, а не женщиной?»

И сама удивилась, осознав, насколько последняя мысль угнетает ее.

Пруд располагался за зданиями, у подножия пологого травянистого холма. На другой стороне рос лес из дубов, вязов и рябин, и листва их представляла собой великолепную смесь желтого, красного и коричневого. Листья большей частью еще не облетели, но Джойс знала, что время листопада не за горами. Еще неделя или две. Она считала осень своим любимым временем года: отчасти потому, что в это время начинались школьные занятия, отчасти из-за энергии, наполняющей холодный воздух. Прекрасный парадокс: мир, готовившийся к временной, приносимой зимой смерти казался ей живее, чем всегда.

«К черту, – подумала Джойс. – Жизнь для живых».

Она шагнула к Теду и взяла его за руку. Джойс почувствовала его напряжение и испугалась, что он сейчас выдернет руку, но Тед расслабился, крепко сжав ее пальцы. Джойс на него не смотрела, и Тед не смотрел на нее, но оба они улыбались, глядя на воду. Тед бросил в пруд остатки хлеба, и утки еще некоторое время сновали поблизости в надежде на добавку, но вскоре смирились с разочарованием. Джойс любовалась отражением деревьев с другого берега, оно расплывалось по воде, словно чернила. Она гадала, есть ли шансы, что Тед поцелует ее позже, а может, и не только поцелует, когда услышала тихий хриплый вой. Вздрогнув от страха, она стиснула пальцы Теда.

Утки встревоженно закрякали, отплыли от берега и одна за другой поднялись в небо, изо всех сил молотя крыльями.

Снова раздался этот звук: низкий рев, будто мотору грузовика срочно понадобился ремонт. Только на этот раз звук, доносящийся справа, был громче и ближе. Когда Тед и Джойс оглянулись, то увидели, как из леса показалась и направилась к ним большая темная фигура на четырех ногах. Двигалось существо с медленной зловещей неспешностью хищника, и Джойс сперва решила, что это койот. В последние годы эти животные появились в Огайо, и хотя не распространились повсеместно, но их тут стало больше, чем многие полагали. Джойс никогда не встречала живого койота, если не считать тех, что она видела по телевидению и в зоопарке. Эти звери мастерски скрывались и предпочитали при любой возможности избегать встречи с человеком. Она видела здесь только одного койота – тот лежал мертвый на обочине шоссе, сбитый машиной. Джойс тогда очень удивилась: она не ожидала, что они, оказывается, такие крупные. Местные койоты были лохматее пустынных сородичей, потому, наверное, и выглядели крупнее.

Однако Джойс быстро отмела свое предположение насчет койота. Что-то с этим существом было не так. Сумерки окутывали его, превращая в двигающуюся тень с неровной шатающейся походкой, будто животное было ранено. Только в рычании, которое оно издавало, не слышалось боли, скорее голод пополам с почти человеческой злобой. Волк? Насколько Джойс знала, в Огайо волки не водились. Не на воле, по крайней мере. Может, этого держали в качестве домашней зверушки, а потом он сбежал или его почему-то отпустили. Но в очертаниях зверя не было хищной грации волка, он скорее напоминал собаку.

А потом до Джойс донесся запах, густая вонь мускуса и гниения, от которой подкатило к горлу.

«Боже правый, что это за тварь?»

– Все хорошо, – проговорил Тед.

Его голос дрожал, но он отпустил ладонь Джойс и стал между женщиной и приближающимся созданием. Обычно она терпеть не могла мужчин, которые обращались с ней, будто она какой-то нежный цветочек, требующий защиты, но это… это существо вызвало в ней такой глубокий первобытный страх, что она была благодарна Теду за этот поступок. Наверное, Тед поступил так и для себя, не только для нее. На посту директора он привык быть за все в ответе и разбираться с проблемами. Подобное поведение было эдакой настройкой по умолчанию, привычной, успокаивающей ролью, которую он мог взять на себя в сложной ситуации.

И хотя Джойс оценила его поступок, инстинкты подсказывали ей, что затея неважная. Очень неважная.

Она положила руку Теду на плечо:

– Пожалуйста, не надо.

Тед будто и не расслышал. Вместо этого он шагнул вперед, вытянулся во весь рост, чуть развел руки и сжал кулаки.