Сверхигра

– Как раз наоборот. Меня тоже трудно заподозрить в хладнокровной жестокости. Однако не проходит и одного Разборного дня, чтобы я кого-нибудь не казнил, причем так хладнокровненько и со вкусом, что Брюс Уиллис со Шварценеггером уже несколько раз отдохнули и тайком покурили, как школьники на перемене. В обычной жизни, когда сталкиваюсь с хамством и агрессией, находит какой-то ступор. Впадаю в прострацию и просто не знаю, чем ответить. Типичная реакция человека, привыкшего жить по правилам, что скрывать. Чем наглее нарушаются правила, тем беспомощней мы выглядим – это знает любой гопник. Но со сталкером Popados такой номер не проходит. Я тебе не рассказывал о многих эпизодах – например как заставил одного чудика вырыть могилу и забросать самого себя землей. Это было на мусульманском кладбище, когда я прикорнул в сторожке, а он попытался снять с меня ботинки, словно с покойника. И все бы ничего, собственные похороны показывают в каждом гангстерском фильме, но я же еще заставил бедолагу сочинить эпитафию в стихах для надгробной доски. Полночи возились. Получилось складно и вполне надрывно, он даже слезу пустил. А вот ты, к примеру, чуть не кончила, когда приставила пистолет к моему виску.

– Безо всякого «чуть», – прыснула Таня, нисколько не смутившись.

– Вот видишь. Окажись ты тогда, на том кладбище, парень бы ушел из жизни хотя бы изнасилованным прекрасной амазонкой. Понимаешь, куда я клоню?

– Вполне. Та реальность освобождает наше альтер-эго, второе «я»…

– …то самое, что мы ежедневно, ежечасно в себе подавляем. То, какими мы никогда не будем в этой, настоящей реальности. Сталкеры в наших зеркалах – наши копии, перевернутые на 180 градусов. Но Олеся, как мне кажется, почти не отличается от Nuclear-Reactor. Я слушал ее историю и наблюдал за ней. Хоть убей, никакого зеркала, просто манекен в витрине. Яркий, красивый, модно одетый, но абсолютно непроницаемый. Не поймешь, что на уме, как ни пытай. Знаешь, я совсем не удивлюсь, если в ее арендованной квартире на самом деле живет ручной волк, а на шкафу валяются гранатомет и самодельные бомбы. Как-то ж сумела она подорвать эти два поезда, причем так ювелирно, что никто не погиб. Просто кто-то куда-то не доехал. Каким образом это могло случиться за несколько лет до Разбора, я понять не в состоянии.

– Я извиняюсь, а заткнуться и перестать молоть всякую чушь вы в состоянии, молодые люди?! – отозвался с верхней полки пожилой мужичок в засаленном спортивном костюме. Видимо, звуковой порог осторожного полушепота был давно пройден. – Наиграются в эти свои игры компьютерные, потом начинают бредить наяву. И вроде ж взрослые люди, не школота какая, а все о том же. Тьфу.

– Только не убивай его, ладно? – подмигнула Татьяна, перейдя обратно на шепот. – Оставайся в этой реальности. Не хватало еще трупа в рундуке, а то нам скоро таможню проходить. Пришьют контрабанду человеческими органами.

В вагоне потушили свет.

Я остался наедине с обрывками своих размышлений. Самые светлые мысли приходят в минуты вынужденного безделья или выполнения ежедневных рутинных операций. Мытья в душе, стояния в пробке, удаления спама из почтового ящика. Или многочасовых переездов в автобусе, когда уже смотреть не можешь на однообразные придорожные строения. В эти минуты я гениален, и даже Хемингуэй с Платоном записываются на курс моих лекций о мудрости и искусстве ее выражения на бумаге. Правда, получив диплом с отличием в багетной рамке, они оказались в состоянии донести эту мудрость до той самой бумаги, а у меня все как-то застревает на уровне спама, душа и пробок. Но не в этот раз.

Бумага и ручка не понадобились. Их вообще-то уже давно заменяет походный нетбук. Доставать его из рюкзака тоже не было смысла. Все, что приходило на ум, все айсберги мыслей, нагромождавшиеся на берега, предназначались одному человеку в мире.

Его Цели и Средствам.

Кто ты? Где твой разум? В каком из возможных измерений?

Вход в корневой каталог

Выбери Цель, используя Средство.

Стоп. Что это было?? Я открыл глаза.