Сверхнормальные. Истории, которые делают нас сильнее

На следующее утро оказалось, что руки близнецов покрыты синяками и ссадинами, и Эмили отправили в бассейн одну. Девочка давила на педали велосипеда, катясь к местному бассейну, и думала о том, как объяснить тренеру, почему братья не пришли на плавание — если, конечно, до него уже не дошли слухи о вчерашнем скандале. Девочке не нравилась мысль о том, что люди могут шептаться за спиной о ее семье, но при этом она представляла — а возможно, даже втайне мечтала об этом, — что взрослые говорят о ней чаще, чем было на самом деле. Эмили представляла себе организованные собрания местного сообщества, на которых взрослые, сидя на расставленных ровными рядами стульях, много и вдумчиво говорили о своих детях — точно так же, как они обсуждали графики занятий в бассейне или вечеринки в квартале. Ну, или хотя бы обсуждали проблемы детей по телефону.

В тот летний день девочка, по сути, получила подтверждение этого. Эмили проплыла дистанцию отлично, как всегда, но ее группа, должно быть, двигалась слишком медленно, потому что тренер сделал им шумный выговор. Эмили уцепилась за бетонную тумбу в конце дорожки и, прижав пятки к гладкой плитке стены бассейна, слушала, как тренер кричит на других ребят: «Перестаньте думать о своем брате и вернитесь мыслями в бассейн!» По мнению психоаналитика Дональда Винникотта, когда дети пытаются самостоятельно постичь смысл окружающего мира, этот процесс часто идет не так по ряду причин, в том числе из-за совпадений, поскольку совпадения «ведут к путанице»[162]. Слова тренера в бассейне тем утром были одним из таких несчастливых совпадений, которые становятся фундаментом для формирования ложного представления о мире. Эмили показалось, что слова тренера были адресованы именно ей; она восприняла их как некий код. Мы все знаем, что происходит у вас дома. Но никто не намерен об этом говорить. И никто не собирается что-нибудь с этим делать. Просто молчи и плавай. Такова уж твоя участь.

* * *

И Эмили молчала и плавала. За следующие несколько лет она «проплавала» себе путь к выездным соревнованиям в выходные, а затем и к колледжу, который находился далеко от Нью-Джерси. Кстати, увидев при заполнении анкеты в заявлении о поступлении в колледж графу «Опишите трудную задачу, с которой вам удалось справиться», семнадцатилетняя Эмили никак не могла ничего придумать. Она чувствовала себя опустошенной. В конце концов девушка написала о чемпионате по плаванию на уровне штата, на котором когда-то победила, несмотря на то что была в тот день совсем больна. Эмили даже не подумала написать об алкоголизме отца, вероятно, потому, что все еще не нашла слова для описания того, что было не так с ее папой. Не знала она и о том, что пережитое ею в детстве — очень и очень серьезная проблема, настоящая беда. Впрочем, и теперь, оглядываясь назад, Эмили сомневается, что написала бы тогда об этой проблеме, даже если бы могла сформулировать ее словами. Она считала алкоголизм обычным делом, не из тех, преодоление которых действительно интересует колледжи, и за успешное решение этой задачи в ее семье не награждали медалями.

Психоаналитик Карл Юнг писал в автобиографии о своих секретах, связанных с детством, которое мальчик провел в угрюмой обстановке рядом со страдающей хронической депрессией матерью: «Мне никогда не приходило в голову открыто обсуждать этот опыт»[163]. То же самое относится к Эмили. Девочка никогда не говорила о том, что ее отец пьет, с друзьями в школе, и впоследствии ни разу ни словом не обмолвилась об этом ни приятелям, ни даже мужчине, с которым в свои двадцать с небольшим прожила более двух лет. Она поступала так скорее автоматически, чем намеренно, потому что и сама почти никогда не думала о том, что ее отец алкоголик. Но опыт детства хранился в глубинах ее сознания и очень сильно влиял на нее. Например, когда однажды девушка заметила, что от юноши, с которым она встречалась, пахнет, как от отца, — а от него пахло виски, — она сразу прекратила с ним отношения. А еще она предпочитала проводить каникулы в чужих домах, а не ездить к родителям. Однажды Эмили привезла своего бойфренда знакомится с семьей и безотчетно нашла причины заночевать у друга; они только один раз пришли в отцовский дом, и то на завтрак. Эмили не помнит, сознательно ли принимала решение держаться от отца подальше и нарочно ли планировала встретиться с ним пораньше, пока он еще не успел напиться. Она так долго на цыпочках обходила слона и в своей гостиной, и в собственном разуме, что к началу взрослой жизни очень многое в ее жизни и решениях происходило и делалось по привычке, в буквальном смысле без слов. Говорить с кем-то, и даже с собой, об алкоголизме отца, по словам Эмили, просто никогда не приходило ей в голову.