Сверхнормальные. Истории, которые делают нас сильнее

Даже дети дошкольного возраста из неблагополучных семей обращают внимание на конкретные детали[332], которых никогда не заметят их благополучные сверстники. В одном исследовании данного типа принимали участие четырнадцать дошкольников, посещавших коррекционный детский сад; каждый из малышей уже столкнулся в жизни с разного рода несчастьями. Одни подверглись физическому или сексуальному насилию, другие стали свидетелями насилия в семье или жертвами безразличия родителей. В рамках исследования дошкольники прошли специальный тест Векслера для детей от 4 до 6,5 лет (интеллектуальный психологический тест, широко применяемый для прогнозирования успешности трудовой деятельности и определения интеллекта и склонностей ребенка)[333]. Исследование показало, что совокупный балл коэффициента интеллекта для детей, подвергшихся жестокому обращению, входил в средний диапазон, что в общем и целом означает, что их интеллектуальные способности не слишком сильно отличаются от способностей сверстников. Однако они явно превосходили однолеток в подтесте «Недостающие детали»[334]. Это задание заключается в том, что малышам показывают картинки с изображением привычных ситуаций из реальной жизни или обычных предметов, в которых отсутствует какой-либо элемент, скажем дверь без ручки или стол без одной ножки. Подтест измеряет визуальную активность ребенка и его внимательность к деталям, в частности способность дифференцировать детали, разделяя их на существенные и несущественные. Так вот, 30 процентов дошкольников с опытом жестокого обращения получили по этому тесту балл значительно выше среднего, то есть с более чем одним стандартным отклонением от среднего показателя. В общем и целом 10 процентов испытуемых справляются с этим заданием успешнее, чем с другими задачами из теста Векслера для данной возрастной группы, но почти все дошкольники, с которыми плохо обращались дома, показали отличные результаты.

Как известно, главная угроза для человека — другие люди, следовательно, к наиболее надежным сигналам опасности, самым ранним ее предвестникам, относятся выражения лиц тех, кто нас окружает. Чарльз Дарвин утверждал, что эмоции универсальны и наше выживание в значительной мере зависит от умения «считывать» их и реагировать на них[335]. Дальнейшие исследования в этой области, прежде всего проведенные Полом Экманом и Кэрролл Изард, позволяют предположить, что каждая из шести универсальных эмоций, которые понимают люди во всем мире (гнев, отвращение, страх, счастье, печаль и удивление), требует специфических движений лицевых мышц[336]. Самой эволюцией люди «запрограммированы» на чувствительность к этим выражениям, и у некоторых детей она особая, повышенная. По данным многочисленных исследований, наиболее успешно дети с негативным опытом распознают такую эмоцию, как гнев[337]. Если верно то, о чем говорится в стихе 20:3 в «Книге притчей Соломоновых» — «Честь для человека — отстать от ссоры; а всякий глупец задорен», — то бремя быть достойным или по крайней мере не быть дураком, часто ложится на плечи психологически устойчивого ребенка. Возможно, поэтому они так сильно и постоянно настроены на такую эмоцию, как гнев. Предлагаю обсудить три исследования, которые наглядно демонстрируют, как это выглядит в лабораторных условиях.

В первом исследовании[338] 24 ребенка восьми-десяти лет, подвергшихся физическому насилию, тестировались параллельно с 23 детьми того же возраста, которых миновала эта участь. Им по очереди показывали на экране компьютера цветные фотографии лиц, выражавших гнев, счастье, страх или печаль. Каждое изображение сначала показывали нечетко, не в фокусе, чтобы выражение лица было трудно определить. Каждые три секунды фотографии становились сфокусированнее и четче, что делало эмоцию более различимой и понятной. После четырнадцати таких трехсекундных интервалов картинка была уже полностью четкой. С каждым интервалом детей просили ответить, какие эмоции, если таковые имеют место, они могут различить на картинке. Дети, подвергшиеся насилию, идентифицировали гнев быстрее, причем на основе меньшего объема информации, чем испытуемые из второй группы. При этом ребята, росшие в благополучной среде, не опережали первую группу, идентифицируя счастье или страх, а печаль распознавали даже медленнее.