Сверхнормальные. Истории, которые делают нас сильнее

Марта искала свою истинную самость и за стенами театра и даже начала записывать такие случаи. Она завела тетрадь, где записывала все, что, по ее ощущениям, может ей нравиться, и чувства, которые, как ей казалось, она испытывала. Ради эксперимента она даже попробовала опять ходить с кудрявыми волосами, что далось ей намного труднее, чем может показаться на первый взгляд. «Мне очень сложно доверять себе в деле оценки моих чувств по отношению к себе и моих истинных приоритетов, — призналась Марта. — Все кажется таким рискованным». Через некоторое время Марта начала приходить на наши сеансы со всем тем новым, что узнала о себе за прошедший период. Она волновалась, что некоторые из этих вещей выглядят глупо или звучат по-детски, но это было не так. «Я чувствую себя маленьким ребенком, который определяет, какие цвета или какая еда ему нравится», — призналась она. На этом пути случались открытия, которые никак нельзя назвать тривиальными. «Знаете, кажется, я лесбиянка, — сказала однажды Марта с нервной смесью слез и улыбки. — Впрочем, возможно, вам это известно с самого начала».

Ничуть не бывало.

«Думаю, моя мама всегда это знала, — продолжила Марта. — Может быть, поэтому она так сильно не хотела, чтобы я стала сама собой. Потому что я совершенно не такая, как она».

Глава 10. Чужой

Никто не понимает, что некоторые люди затрачивают массу энергии на то, чтобы быть просто нормальными[499].

«Записные книжки», Альбер Камю

Мишель было страшно. По ее словам, окружающий мир казался ей неправильным, и у нее часто возникало ощущение, будто ее не должно в нем быть. Люди в общественных местах иногда выглядели в ее глазах как актеры, играющие разные роли; на занятиях на велотренажерах она смотрела на женщин и мужчин, яростно крутящих педали, и они казались ей смешными и нелепыми, как клоуны, катающиеся на велосипедах по цирковой арене. Либо мир казался ей нереальным, либо она сама — она не была уверена, кто именно, — и со временем Мишель вообще перестала чувствовать себя человеком. Все ее существование было какой-то ошибкой. Даже когда она общалась с самыми близкими друзьями, ее пугало то, как тяжело ей просто заставить себя улыбаться и казаться счастливой. Иногда она чувствовала себя онемевшей, словно зомби, кем-то вроде ходячего мертвеца.

Может быть, поэтому Мишель так любила кладбища и даже иногда на них дремала. Особенно ей нравилось одно, куда она могла ходить после работы. Оно было совершенно не похоже на «прилизанные», ухоженные кладбища, больше напоминающие поля для гольфа с кучами искусственных цветов на каждую пару метров. Любимое кладбище Мишель было основано в XVIII веке; там было много старых деревьев и низкие каменные стены из рассыпающихся камней, которые, казалось, скреплялись одним мхом и которым каким-то непостижимым образом все же удавалось отделять могилы от всего, что их окружало. В зарослях сорняков и клевера стояли надгробные плиты разной высоты и формы, многие полурассыпавшиеся и покосившиеся. Некоторые из них рассказывали целые истории — например, те, в которых были похоронены солдаты Гражданской войны и их вдовы. Или младенцы, прожившие всего несколько месяцев. Или мужчины, умершие от брюшного тифа, и женщины, скончавшиеся при родах. Если бы кто-нибудь из знакомых случайно наткнулся здесь на Мишель, она могла бы сказать, что это место нравится ей потому, что тут тихо и спокойно. Но есть ведь и другие тихие места, куда она может пойти. Однако Мишель ходила на кладбище потому, что ей было приятно окружать себя теми, чья жизнь тоже была трудной, — ну, или доказательствами их существования.

Нахождение же среди живых людей сбивало Мишель с толку, и, когда она пожаловалась врачу, что чувствует себя отрезанной от окружения, та заподозрила у девушки эпилепсию. Впрочем, целый ряд анализов, включая ЭЭГ с огоньками, пульсирующими в темной комнате, из всех возможных аномалий выявил у нее только низкое артериальное давление[500]. В итоге Мишель порекомендовали потреблять больше соли и пить больше воды. Ее врач не сумел распознать последствие психологической травмы, на что указывало ощущение разъединения и отчуждения, на которое жаловалась Мишель, так как такой симптом говорит и об эпилепсии. Мы склонны считать пониженное давление признаком отличного здоровья, но у некоторых людей оно идет в комплекте с депрессией и повышенной тревожностью.