Сверхновая американская фантастика, 1995 № 03

Пытаюсь еще покричать, теперь на двух языках. В ответ — темнота. Откуда-то доносятся потрескивание и посвистывание. Это мне все меньше нравится, но я принимаюсь объяснять, что наш самолет разбился и мы нуждаемся в помощи.

Над нами загорелась узенькая полоска света и тут же исчезла.

— О — о — мощь! — неразборчиво доносится голос, потом слышится лязг металла. Ясно, что это не местные жители, что наводит на нехорошие мысли.

— Да, помогите!

Раздается скрежет, снова посвистывание, и все стихает.

— Черт побери, что случилось?

Я ковыляю в ту сторону, откуда доносились звуки.

— Взгляните туда, за развалины, — шепчет за спиной Рут.

Там сразу несколько вспышек одна за одной, но и они быстро гаснут.

— Может, там у них лагерь?

Я делаю еще пару шагов вслепую, и тут проваливаюсь, пробивая корку грязи, и острый сучок вонзается точнехонько в суставную сумку, где хозяйки обычно подрезают сухожилие, чтобы отделить куриную ножку. Боль ударила мне в пах, и я понял, что снова повредил свой многострадальный мениск.

Чтобы не обезножеть окончательно — берегите свои коленные чашечки. Вначале колено просто не гнется, а когда вы пытаетесь наступить на эту ногу, боль штыком пронзает позвоночник, а челюсть отвисает. Отколовшиеся крошки хряща немилосердно скребут по чувствительной внутренней поверхности сустава. Согнуть колено больше не удается, и наконец — о, милосердие! _ ты падаешь.

Рут помогает мне добраться до серапе.

— Какой я болван, какой идиот…

— Вовсе нет, Дон. Все это совершенно естественно.

Мы зажигаем спички, ее пальцы, ощупывая колено, отводят мою руку в сторону.

— Я думаю, смещения нет, но колено быстро опухает. Я положу на него влажный платок. Нам надо подождать до утра. Тогда я осмотрю рану. Как по вашему, это были браконьеры?

— Возможно, — лгу я. На самом деле я думаю, что на нас наткнулись контрабандисты.

Она возвращается с намоченным платком и перевязывает мне колено.

— Должно быть, мы их спугнули. Этот свет… Такой яркий.

— Какие-нибудь охотники. Люди в здешних краях любят чудачить.

— Может быть, они возвратятся к утру.

— Вполне вероятно.

Рут натягивает на себя сырое серапе, и мы вновь желаем друг другу спокойной ночи. Так и не обмолвились ни словом о том, сумеем ли мы добраться до самолета без посторонней помощи.

Я лежу, глядя на юг, где Альфа Центавра то появлялась, то снова скрывалась за облаками, и проклинаю себя за то, как идиотски я влип. Но тут в голову стали приходить еще более неприятные мысли.

Допустим, парни, промышлявшие в этих краях контрабандой, случайно наталкиваются возле рифов на лодку ловцов креветок. Но они не будут освещать полнеба, ни к чему им и свистящая посреди болота противоугонная сигнализация. К тому же большой лагерь и полувоенное снаряжение…

Я видел доклад о повстанцах Че Гевары, действовавших на границе с Британским Гондурасом, в ста километрах отсюда к югу. Да, прямо под теми же самыми облаками. И если именно они на нас наткнулись, я буду более чем счастлив, если они не вернутся.

Я просыпаюсь в одиночку, от шума хлещущего дождя. Первое мое движение подтверждает, что нога, как и ожидалось, это вздувшееся бревно, которое торчит из штанины. Я с трудом приподнимаюсь, и вижу Рут, которая стоит у кустов и смотрит на залив. С юга плывут влажные, тяжелые облака.

— Самолетов сегодня ждать не приходится, — проговорил я.

— О, доброе утро, Дон. Давайте посмотрим на вашу рану?

— Да, ерунда, — солгал я. Действительно кожа почти не повреждена, да и прокол неглубокий, словом — вид совершенно не соответствовал произведенным внутри разрушениям.

— По крайней мере, теперь у наших есть вода, — успокоительно произнесла Рут. — А эти охотники, возможно, и вернутся. Я пойду посмотрю, не поймалась ли рыба… может быть вам чем-нибудь помочь, Дон?

Очень тактично. Я буркаю в ответ «нет», и она занимается тогда своими делами.

И пока она там делает свои дела, я тоже потихоньку управляюсь со своими гигиеническими потребностями. Наконец до меня доносится громкий всплеск.

— Большая попалась!

Слышно как рыба бьется, потом Рут появляется на берег с трехфунтовым мангровым снеппером и чем-то еще.

Только покончив с разделкой рыбы, я вижу, что Рут принесла еще.

Она сгребла в кучку сухую траву, сучья и жарит ломтик рыбы. Ее руки проворно летают туда-сюда, а верхняя губка сосредоточенно напряжена На мгновение дождь прекратился. Мы насквозь промокли, но нам удалось согреться. Рут подает мне рыбу на мангровом вертеле и со странным вздохом опускается на корточки.

— А вы не составите мне компанию? — поинтересовался я.

— Да, конечно. — Она берет и себе кусочек, пробует и скороговоркой произносит: — Как всегда, либо пересаливаем, либо солим слишком мало, верно? Я принесу немного соленой воды.

Ее взгляд бесцельно блуждал по сторонам.

— Хорошая мысль.

Я слышу новый вздох и решаю, что бывших гёрл-скаутов нужно приободрить.

— Ваша дочь говорила, что вы прибыли из Мериды. Много повидали в Мексике?

— Не очень. В прошлом году мы посетили Мацатлан и Куэрнаваку.

Она отложила кусок рыбы и нахмурилась.

— Сейчас вы направляетесь в Тикаль. А в Бонампак не заедете?

— Нет.