Сверхновая американская фантастика, 1995 № 05-06

— Бродячая жизнь — одинокая жизнь, не так ли, сынок? — участливо спросил Лео Заброди, возвращая меня к действительности. — Похоже, тебе нужен кто-то, с кем ты смог бы поговорить.

— Не хочу я разговаривать.

— Это не бесплатный разговор, сынок, — сказал Заброди. — За такой разговор нужно платить.

— Платить? — рассмеялся я.

— Я обнаружил, что люди готовы платить за что-то действительно стоящее. А когда они и вправду платят, они тем самым полностью готовят себя к доброй вести, которую я им несу.

— Какие в этом городе могут быть добрые вести? — спросил я.

— Хочешь услышать? — Заброди склонился надо мной. — У меня есть кое-какая новость, которая могла бы заинтересован тебя, сынок. И ты можешь узнать ее всего за луи. За одну единственную медяшку.

— Что за новость? — спросил я.

Он все глядел на меня, и на миг я почувствовал, как тен счастья, напоминание о том, как я был с ней, заставила серди сжаться. И я знал, что это он сделал со мной такое.

— Ладно, — сказал я. — Выкладывайте.

— Один луи. Ведь это не много, верно, сынок? Знаешь ли, обычно я запрашиваю три. С тебя я беру с особой скидкой, как с бродяги.

— Ладно, — ответил я, убеждая себя, что даю ему деньги, чтобы он отвязался. На самом-то деле, я вновь хотел испытать то чувство любви. Может, теперь, раз я заплатил, он отпустит мне большую дозу? Я протянул ему монетку. Он потер ее пальцами, поглядел на свету и спрятал в карман своего облачения.

— Спасибо. А теперь, если ты закроешь глаза…

Я зажмурился. Но все же я мог видеть. Я смотрел в серо-зеленый простор. Это бы тот цвет, которым Генри пользовался в самом конце, цвет, который он называл «просторным». Он и вправду был просторным, и серо-зеленым, и насыщал, и ласкал, и успокаивал. Я почувствовал покалывание в основании шеи.

Потом в полную силу на меня обрушился контакт Сети. Я не был готов к нему, и у меня перехватило дыхание. Сеть навалилась на меня. Я чувствовал лишь примитивное, отчаянное-желание уцелеть. Так, словно Сеть была человеком, пытающимся удержаться на краю обрыва. «Они сконцентрировались на корабле, — подумал я. — Они пытаются успокоить пассажиров». Я открыл глаза.

— Почему им так важен этот корабль? — спросил я, но Заброди меня не слышал. Он глядел на что-то поверх моего плеча. Я обернулся и увидел Джонсона, который тоже глядел на меня, и я оторвался от экрана, развернулся и с силой опустился в кресло.

— Предполагается, что он смотрел на легавых, — сказал Джонсон. — Те как раз собирались арестовать Заброди за проповедь в парке, поскольку это не оговорено его лицензией.

— А причем тут Сеть? — спросил я.

Джонсон нахмурился.

— Ты о чем?

— Я заплатил Заброди, и он велел мне закрыть глаза, и, Когда я сделал это, уловил Сеть. Они сфокусировались на этом корабле. Они стараются, чтобы все сохраняли спокойствие. Почему?

— Ты мелкий сукин сын. Никакой Сети в этом эпизоде не было.

— А я говорю, была.

Джонсон сжал зубы.

— Послушай. Я показал тебе эту штуку, потому что думал, ты оценишь. Я тридцать лет не мог написать ничего подобного. А ты мне толкуешь про сраную Сеть. Ты наслушался этого ублюдка Лэттри. Ага, я знаю, что ты говорил с ним сегодня утром! Что он сказал? Что я мшу писать, только когда летуны за меня нажимают на клавиши?

— Говорю же вам…

— Нет. Это я тебе говорю. Выметайся отсюда.

— Пожалуйста, Джордж, послушайте меня! Я же не граф! Я уже три раза их чувствовал. Вы же знаете, что у меня повышенная чувствительность к летунам! Зачем бы мне лгать? Вы ведь репортер, верно? Разве вам не хотелось бы узнать, что происходит?

Джонсон уставился на меня нос к носу. Его дыхание отдавало тминным печеньем, которое он жевал все время, пока я был в каюте.

— Полегче, собака-поводырь. Я тебе не репортер вонючий. Я писатель! А теперь убирайся отсюда к чертовой матери!

— Послушайте…

— Вон!

Он толкнул меня. Дверь позади отворилась, каблуки мои скользнули по палубному настилу, и я вылетел в коридор.

— Иди ты в задницу! — прорычал он, и дверь захлопнулась.

9

Я был смущен и рассержен и какое-то время так и лежал на настиле в конце коридора.

— Сам иди в задницу! — проорал я в ответ закрытой двери.

— Сэр? Что-то не так? — Это был стюард. Он подошел сзади.

— Что вам нужно? — кисло спросил я.

— У меня для вас записка от мисс Пеннибэйкер. — Он протянул руку и помог мне подняться. — Она спрашивает, удобно ли вам присоединиться к ней сейчас в Пальмовом Дворике?

— Ладно. Я сейчас спущусь.

Я спустился на Прогулочную палубу. Она была переполнена пассажирами, одетыми в балахоны гильдий, сияющие шелка отливали алым, золотым и зеленым. Напрягшись в ожидании возможного контакта с Сетью, я прошел в садовую калитку, но никакого контакта не было, лишь странная, покалывающая вибрация, казалось, пронизывала насквозь, и меня слегка замутило. Озираясь в поисках Одри, я все гадал, как это могут люди находиться здесь и не чувствовать, как сквозь них просачивается поле. Может, только я один. Может, один лишь я не думал, что оно — как там сказала Одри? Ласкающее.

Наконец, я увидел ее. Она сидела на скамейке рядом с фонтаном. Одри помахала мне рукой, и я подошел.