Сверхновая. F&SF, 2007 № 39-40 (выборочно)

— Что именно вы продаете?

— Продаю? Я ничего не продаю. Я немного демонстрирую свои возможности. Ну, например, на прошлой неделе я проводил небольшой показ в Центральном районе. Конечно, когда-нибудь моё начальство наложит свою резолюцию и покажет людям, чего можно достичь. Подготовка идет уже давно. По правде говоря, ждут подходящего случая.

— Я не понимаю, куда вы клоните.

— Правда? Ну, давайте скажем так: точно определить мое дело трудновато. А ваше?

— Я просто фермер.

Незнакомец улыбнулся:

— О.

— Это честная профессия.

— Я не отрицаю. Правда, довольно рискованная в связи с метеоусловиями, не так ли?

— Да уж. Эти метеоусловия могут доконать фермера.

Тот снова улыбнулся.

— Я совершенно согласен, — сказал он.

Они долго стояли молча, и все вокруг них, казалось, притихло, как перед смертью — даже транспорт на шоссе.

— Мне пора, — произнес наконец черный человек. — Сегодня нужно успеть доставить несколько образцов.

— А не поздно ли?

— О, чем позже, тем лучше. Собственно говоря, это самое подходящее время.

А затем он слегка коснулся своего котелка и растворился в темноте.

Сим проводил его взглядом, выбил трубку и направился к мотелю. В одном из окон второго этажа мелькнуло бледное лицо Джорджа.

Что-то заставило Сима ускорить шаги. Достигнув лестницы, он мигом взлетел вверх по ступенькам. На пороге номера он заметил, что дверь полуоткрыта. Он шагнул внутрь. Джорджа там не было. Ни одежды, ни ботинок.

Сим подошел к окну. Резко раздвинул занавески. На лужайке внизу никого, но вдали, на прилегающем к ограде поле пшенице он различил движение.

Джордж, подумал он. Какой дьявол тебя попутал?

Он помедлил еще немного, потом направился к двери. Но на лестнице внезапно его охватил страх.

Джордж шёл по тропинке среди пшеничного поля. Он надеялся, что ужасный старикашка не догадывается о его цели, но кто знает? Вполне вероятно, что он нарочно выманил Джорджа, желая довести до конца начатое в тот день, когда он убил Мэй и Марджори. Покончить с ним навсегда. Чтобы Джордж не рассказывал больше никому, хотя ему нечего беспокоиться, поскольку никто ему бедолаге, и так не верит.

Этот котелок — его он помнит хорошо.

А там, в мотеле, всё с тем же саквояжем, с кем он говорил? — С его дядей Симом. Не связан ли как-то с ним дядя Сим? Нет, трудно поверить этому. Сим, как все остальные люди, тоже думает что всему виной метеоусловия.

А все этот старикашка в котелке. Сколько бед он принес. Какое горе, какие страдания. Эти черные извивающиеся свирепые звери в его бауле — они там и сейчас толкутся в нетерпении выскочить наружу. Вот почему воздух был так неподвижен. Он застыл от страха перед ними.

Легкий порыв ветра примял пшеницу. Его прохладные пальцы коснулись лица, будто слепой пытается определить, кого обнаружил. Нужно спешить, подумал он. Уже готовится. Вот-вот он выпустит одного из своих зверей, и тот разнесет всё в щепки.

Ветер усилился, по пшенице побежали волны. Запахло сухой землей и мякиной. Пыль летела в глаза и слепила их.

Он неуверенно двигался вперед. Мэй, Мэй, думал он. Волосы цвета пшеницы отливали на солнце, как золотой шелк под его рукой, обнимающей её плечи. Румянец, заливший ее целиком, когда впервые они невинно ласкались на заднем сиденье машины. Было ли это? Или это его бедный поврежденный рассудок извлек из череды теле- и кинообразов?

А Марджори — о, боже мой, Марджори! Ее изломанное тело, брошенное жутким зверем среди развалин дома. Бледные как мел щёки в зеленоватом свете, золотистый шёлк волос потемнел от дождя и крови. А тело холодно, совсем ледяное — ничто его уже не согреет.

Его глаза опять затуманились, на этот раз не от пыли, а из-за кошмарного воспоминания.

Ветер подул сильнее. Он налетал порывами и пронизывал до костей.

Джордж внезапно подошел к месту, где колосья пшеницы полегли полукругом. И там, в самом центре, сидел на корточках возле саквояжа человек в котелке.

Он поднял голову, и его глаза блеснули зеленым светом, подобно зарнице. Джордж еще не успел ступить на примятую площадку, и поспешно пробирался в бушующей темноте. Человек в котелке продолжал заниматься своим делом, как будто и не заметил его.

Его саквояж был раскрыт, и именно оттуда вылетал ветер, извергаясь бесконечным потоком. В саквояже шевелились кожаные мешочки, будто внутри них кто-то возился. Выбрав один из них, старикашка подержал мешочек перед глазами, решил, что это не то и положил назад.

Он порылся еще, вытащил два или три мешочка и опять положил обратно. Каждый дрожал в его руке как бы в нетерпении вырваться на свободу, а затем в расстройстве подскакивал на дне саквояжа. Наконец он нашел тот, который искал. По губам зазмеилась зловещая улыбка.

Он сунул мешочек себе в боковой карман, закрыл баул и отставил его в сторону. Ветер, волновавший пшеницу в поле, пропал совсем. В наступившей тишине было слышно, как возится мешочек в кармане.

Старикашка вытащил его наружу. Защемив горловину большим и указательным пальцами, медленно распустил стягивающий шнурок. Затаившийся зверь знал, что скоро выйдет наружу. Казалось, он готовится к броску.