Сверхсекретный объект

В 98-м, в Сомали, один из бойцов «Каскада», входивших в группу Кудрявцева, во время перехода по джунглям наступил на итальянскую противопехотную мину. Осколки так искромсали его стопу и голень, что врач, входивший в состав группы, осмотрев рану, твердо заявил, что остановить кровотечение не удастся, и добавил, что спасти раненого может только ампутация, причем немедленная. Но врач только советовал, а решение нужно было принимать Евгению, как командиру группы. Причем принимать под жуткие вопли раненого, умолявшего не отрезать ему ногу. Но до лагеря группы нужно было пробираться по джунглям почти двадцать километров, а до ближайшей больницы – все двести. В таких условиях немедленная ампутация была единственным шансом на спасение, и Евгений приказал ее провести. Никакого наркоза, конечно, не было. Вместо него в рот раненого бойца влили двести граммов спирта и вставили сложенный в несколько раз кожаный ремень. Затем сам Евгений и еще трое «каскадовцев» прижали своего товарища, а врач – теперь майор медицинской службы, а тогда еще старший лейтенант – отрубил ему ногу по колено обыкновенным мачете. Жизнь раненому бойцу действительно удалось спасти. Но ампутацию собственной ноги он Кудрявцеву так и не простил и после увольнения из отряда старался не встречаться со своим бывшим командиром, а уж если избежать встречи не удавалось, никогда с ним не разговаривал. Евгений остро переживал эту незаслуженную обиду, но ничего поделать не мог. Сейчас, глядя на корчившегося от боли солдата, он сразу вспомнил тот незабываемый случай.

– Снимите с него брючный ремень и перетяните паховую артерию! – не терпящим возражения голосом распорядился Кудрявцев. – Перебинтуйте раны! Неважно чем! Нет бинтов – разрежьте свои майки! Но повязка должна быть тугая и плотная. Положите в ряд четыре автомата и свяжите их между собой – получатся носилки. Кладите на них раненого и выходите назад в долину. Я вызову по рации вертолет. Раненого нужно немедленно доставить в госпиталь на операцию, иначе... – О том, что скрывается за словом «иначе», не хотелось ни думать, ни произносить вслух. – Выполняйте! – так и не закончив предыдущей фразы, распорядился Кудрявцев.

Трое пограничников бросились выполнять его приказания, а Евгений обернулся к ефрейтору Смирнову. Тот отрешенно сидел на земле и держал на коленях голову своей собаки. Из глаз солдата катились слезы. Овчарка была еще жива, но находилась в агонии. Из ее распоротого брюха сочилась кровь. Не текла, а именно сочилась, так как течь было уже нечему. Собака не могла даже скулить. Лишь слабое дыхание еще вырывалось из ее приоткрытой пасти. После очередного выдоха нового вдоха уже не последовало.

– Найдочка, – прошептал Володя и, упав на залитую кровью собаку, разрыдался в полный голос.

То, как рыдал Владимир над телом своего погибшего четвероногого друга, особенно сильно подействовало на Евгения. Испытываемая им боль оказалась настолько сильной, что Кудрявцев даже не решился побеспокоить рыдающего солдата.

– Вы все еще здесь?! Немедленно выходите из леса! – выкрикнул он, заметив, что трое пограничников все еще стоят возле самодельных носилок с раненым товарищем.

Те поспешно подняли носилки с земли и понесли их назад к долине. Кудрявцев вынул из сумки полевую рацию и принялся вызывать экипаж транспортного вертолета, доставившего всю команду пограничников к отбитому у диверсантов ракетному тягачу. За его спиной все так же безутешно рыдал ефрейтор Смирнов.

* * *

Заместителю министра внутренних дел Республики Коми

полковнику Пименову

Все подразделения ОМОНа, задействованные в поисковой операции, необходимо в срочном порядке перебросить в район Печоро-Илычского заповедника для организации заградительных заслонов на дорогах, проходящих вдоль границ заповедника и непосредственно по его территории. Весь следующий автотранспорт подлежит досмотру на предмет обнаружения особо опасного диверсанта, скрывшегося на территории Печоро-Илычского заповедника. Приметы разыскиваемого переданы ранее.

Начальник Управления ВКР Северного военного округа

генерал-майор Кожевин