Сверху видно всё

Если мать надумает занимать вечерний туалет у Ангелины, та обязательно растреплет всем подругам и родственникам, что Анечка, бедняжка, совсем не занимается нарядами, у нее даже для старенькой мамы ничего приличного не нашлось. Поэтому Аня швырнула прекрасное платье на диван и сердито сказала Ольге Васильевне: «Только не изгваздай», что было совершенно неуместно — когда это она что-то изгваздывала?!.

Сделанная Любочкой прическа была хоть куда. Ольга Васильевна купила в супермаркете краску для волос и самостоятельно превратила себя в золотистую шатенку. Получилось совсем неплохо, даже эффектно. Правда, Морозова задним числом вспомнила, что Марина Станиславовна тоже красится в такой оттенок, но менять масть было уже поздно. Пусть две подружки выглядят похожими, это даже пикантно.

— Ой! — вскрикнула Марина, когда Ольга Васильевна переступила порог пустого салона, поднырнув под табличкой «Санитарный день». — Прямо не узнать. Ну-ка, покажитесь!

— Покажись, — поправила ее Ольга. Они решили, что будут называть друг друга на «ты» и по именам, как и положено старым друзьям. А если кто-то собьется на имя-отчество, то это должно прозвучать шутливо. Мол, что это ты, Ольга Васильевна, со своей головой учудила?

Марина Станиславовна не произнесла этого вслух, но примерно такой вопрос был написан в ее глазах, когда она разглядывала вахтершу Морозову со всех сторон.

— Сами мазались, что ли? Ну и ну! Надо было сюда прийти.

— А что? Очень хорошая краска, и совсем не трудно.

— Да уж, — проворчала заведующая и задумалась. — Ладно! Дам вам свой парик, будет как раз.

— Почему парик? — испугалась Ольга Васильевна. — Разве так плохо?

— Не так, но плохо, — вынесла свой приговор Марина Станиславовна. — Корни непрокрашены, седина осталась.

— Да ведь не видно, — оправдывалась Морозова, крутясь перед огромным парикмахерским зеркалом и пытаясь разглядеть свой затылок.

— Кому не видно, а кому видно. Мы с вами светские дамы, выглядеть должны безупречно. Наш Переяславчиков даже в посольствах, случается, обедает, глаз у него наметанный. Так что парик. Вам, между прочим, пойдет.

Платье привередливая Марина одобрила, головой покивала даже с некоторой завистью. А на песочные замшевые туфли, которые Ольга Васильевна купила восемь лет назад, но надевала только в очень торжественных случаях, посмотрела с сомнением, чуть ли не на зуб их попробовала, наклонившись над коробкой, и пробормотала: «Дома посмотрим, может, чего откопаю».

Раскрасневшаяся Лена, выйдя из солярия, с улыбкой наблюдала за этими приготовлениями. Она считалась посвященной в тайну, хотя ей ничего толком не сказали, кроме многократно повторенного: «Никому ни звука» и «Не задавай вопросов».

— Что делаем? Разглаживающую масочку или только макияж? — уточнила она.

— А маску успеешь? Нам через час выходить, — предупредила Марика Станиславовна.

— Чего ж не успеть, — возразила Лена и кивнула Ольге Васильевне. — Проходите в кабинет, пожалуйста.

— Может, и массаж сделаешь? — крикнула им вслед заведующая.

— Нет, — бросила Лена на ходу, — если вам прямо сегодня куда-то идти, то массаж делать не стоит.

Она закрыла за собой дверь, и вахтерша Морозова очутилась в душистом царстве лосьонов, кремов, витаминных сывороток, мягких полотенец и заботливых рук.

Через час Ольга Васильевна, нет, теперь уже однозначно Ольга, благоухающая и элегантная, садилась в машину к своей подруге Марине. Волшебница Лена уже убежала, помахав им на прощанье толстой разноцветной варежкой, — Ольга Васильевна (на сей раз только так, с отчеством) отметила, что можно внуку Андрюшке связать такие — красиво и тепло.

— Интересно, в каком виде Барабас припрется? — пробормотала Марина Станиславовна, величаво управляя своей серебристой «маздой». — Ладно, в крайнем случае будет изображать старого чудака.

Но старый чудак не подвел и «приперся» в щегольской тройке, стянув жилеткой свое обширное пузо. Втроем они собрались заранее, чтобы подготовиться к приему гостя или гостей. Оказывается, уважаемый Леонид Викторович выяснял, может ли захватить с собой кого-то из приближенных, — не точно, но на всякий случай.

— Держи, красавица, — сказал Барбос, снимая многослойную бумагу с букета роз. — Вроде живы, боялся, не довезу, замерзнут.

— Ох молодец, Семеныч! — всплеснула руками заведующая салоном. — Как это я не подумала! День рождения — и без цветов.

Она побежала за вазой, а Ольга между тем оглядывала комнату, обставленную так изысканно, что гордый столик из салона выглядел здесь вполне уместно, гармонируя с добротными деревянными панелями, обоями цвета кофе с молоком и темно-вишневыми гардинами. Мягкая мебель была приглушенного терракотового цвета, на стенах висело несколько картин, тоже в тон общей гамме. Да, Марина Станиславовна умела жить со вкусом.