Сверху видно всё

— По-всякому было, — скучным голосом сказала Любочка. Она обычно старалась не вспоминать свой первый брак, полный любви и отчаяния. Наташа права, жизнь — это совсем другое.

— Ты только Каринке не говори, — испугалась Наташа.

— Бог с тобой, конечно, не скажу. Ей и без того хватает… Слушай, ну мы с тобой хороши! Зацепились языками и давай сплетничать. Следователи называется! Я ж тебя спросила не про мальчиков и девочек, а что ты обо всем этом деле думаешь?

— Ну, привет! — удивилась Наташа. — Кто у нас тут думать должен? У кого думалка работает. Я-то что? Ты ведь уже что-то надумала, по глазам вижу. Говори, я послушаю.

— Не того разбудили, — медленно произнесла Любочка. Сна закончила собирать инструменты и села в кресло, подняв свои прекрасные глаза к потолку. Наташа поняла, что сейчас начнется дедуктивный процесс. Любочка будет высказывать гипотезы, а она, Наташа, возражать, добавлять, высмеивать и подхватывать — в общем, играть роль этакого ироничного доктора Ватсона при увлекающемся Шерлоке Холмсе. И в конце концов Любочка придет к какой-то версии и начнет ее раскручивать с упорством и терпением кошки, караулящей у норки мышь. Наташа, как всегда, была готова участвовать в этом пикировании мнениями, но только недолго, потому что день кончался, клиентов не было, и Марина Станиславовна уже шуршала пакетами у себя в кабинете, собираясь домой.

Да, так что же это значит — не того разбудили?

— Мне Настя в детстве такой анекдот рассказывала, — задумчиво продолжала Любочка. — Мужик идет по чужому городу, устал, хочет спать. Видит — гостиница, а на ней табличка: «Только для черных». А он как назло белый. Что делать? Купил ваксу, зашел в уличный туалет, намазал лицо. Пришел в гостиницу, снял номер, попросил разбудить его утром и лег спать. Утром встал, вышел из гостиницы, зашел в туалет, стал смывать ваксу. Трет, трет — не смывается. Не того разбудили.

— Ужас как смешно, — пожимая плечами, сказала Наташа. — И что из этого следует?

— А ничего не следует. Взяли и убили не того человека.

— Как это?

— Да очень просто. Этих парней их шеф с кудрявой фамилией накрутил: мол, быстро доставайте мне того фотографа живым или мертвым. Или сразу мертвым. Они стали землю рыть, но его не нашли. Фотограф, как колобок, — и от бабушки ушел, и от дедушки ушел. Олег ведь его не смог найти, вот и те бандиты тоже. Даже фамилии никто не помнит. А партайгеноссе рвет и мечет, у них же там дисциплина, казарма. Ну, они и отыскали первого попавшегося фотографа, обкололи его героином, и все. Отчитались о проделанной работе.

— Подожди, Любаш, что-то ты сегодня как-то путано излагаешь. То есть убили случайного человека, просто чтобы кого-то убить. А начальству сказали, что убит тот самый папарацци?

— Ну да.

— А разве его в лицо никто не видел? Того, который действительно летал с Олегом на парашюте?

— Вряд ли. Он же был высоко, никто его специально не разглядывал, да и на небо трудно смотреть снизу, даже если солнца нет.

— А если бы потом нашелся настоящий папарацци, да еще с теми самыми фотографиями? Представляешь, как бы этих парней по стенке размазали! И они не испугались?

— Ну… — задумалась Любочка. — Может, они решили, что раз он до сих пор не нашелся, то уже не найдется. Времени-то много прошло. Или… или знаешь что? Может, они до сих пор потихоньку его ищут. Вернее, искали, пока их не посадили.

— Бред, — сказала Наташа. — Взяли и убили ни в чем не повинного человека, да? И все-таки выбрали фотографа, чтобы убедительно было. Но ведь тех снимков у него быть не могло. А они, наверное, снимки тоже должны были отыскать.

— Ну мало ли! Ищешь-ищешь, не найдешь, не разыщешь — так пойдешь. Ты в детстве такие стишки читала? Может, он эти снимки в другом месте держал. Или им велели сразу все поджечь, не разбираясь.

— А как ты думаешь, почему именно тот бедный парень им подвернулся? Случайно?

— Скорее всего. Просто увидели на улице человека с фотоаппаратом, или с таким квадратным чемоданчиком, знаешь? Но это уже пусть Барабас проверяет. Ему же все равно надо доказать, что его подозреваемые фотографа убили. Я ему дала один совет…

Совет, данный Любочкой участковому Барабасу, заключался в том, чтобы еще раз подробно расспросить единственного друга покойного — студента Валентина Красильникова — о последних днях Севы Грищенко.

Красильников, конечно, так и стал им все рассказывать, ага. Тем более что он и сам почти ничего не знал.

Валя Красильников ничего не знал о телефонном разговоре, который подслушал Сева Грищенко, пока они вместе ходили по фотовыставке. Ну, не подслушал, разумеется, это слишком грубо сказано. Просто случайно услышал. Через несколько дней, когда по телевизору начали передавать первые ошеломляющие новости о разрушительном цунами в Юго-Восточной Азии, о тысячах погибших людей и о десятках пропавших без вести гражданах России, Вальке и в голову не пришло, что это может иметь какое-то отношение к Севке.