Сверстники

Джоди испытал такое огромное удовлетворение, словно сам прогнал её. Он попросил листок бумаги и толстый карандаш и написал печатными буквами записку Оливеру. Это была трудная работа, ибо всё его образование ограничивалось уроками отца, дополненными лишь одной краткой зимой обучения у бродячего школьного учителя. Он написал:

«Дорогой Оливер. Твоя Твинк уехала вверх по рике. я рад. твой друк джоди».

Он перечёл записку и решил быть чуточку подобрее. Он зачеркнул «я рад» и вписал взамен «мне жалко». Он чувствовал себя страшно добродетельным. Прежнее горячее чувство к Оливеру отчасти вернулось к нему. Пожалуй, он ещё сможет слушать его рассказы.

При обратной переправе на пароме он не отрывал глаз от стремительного течения. Мысли бурлили в нем, словно вода в реке. Оливер ни разу не подводил его прежде. В конце концов, Форрестеры оказались негодяями, мать была права. Он чувствовал себя обманутым. Но уж Сенокрыл-то, конечно, останется прежним. Кроткий дух, заключенный в этом исковерканном теле, останется в стороне от ссоры, точно так же, как и он сам. Ну, а отец, разумеется, пребудет неизменным, как сама Земля.

Глава четырнадцатая

Перепела вили гнезда. Их словно выводимого на флейте стайного зова уже некоторое время не было слышно. Стаи делились на парочки. Самцы издавали брачный зов, ясный, мелодичный, настойчивый.

Однажды в середине июня Джоди увидал самца и самочку: они семенили из-под виноградного куста с поспешностью пары, которой в недолгом времени предстоит стать родителями. Он был достаточно благоразумен, чтобы не побежать за ними, но всё-таки тихонько осмотрел куст и нашёл гнездо. В нём лежало двадцать кремовой окраски яиц. Он остерёгся трогать их из опасения, что перепела могут оставить гнездо, как поступают в таких случаях цесарки.

Неделю спустя он пришёл к кусту посмотреть завязь. Виноградины были словно мельчайшие шарики дроби, крепкие и зелёные. Он приподнял лозу, представляя себе матовые золотистые ягоды позднего лета, и в то же мгновение заметил какое-то движение под ногами – будто взорвалась трава. Перепела вывели потомство. Молодые птенцы, каждый не больше кончика его большого пальца, разлетались врассыпную, словно подхваченные ветром листья. Мать тревожно кричала, то бросаясь вслед за потомством, чтобы защитить его, то делая выпады в сторону Джоди. Он стоял не шевелясь, как учил его отец. Перепелка собрала вокруг себя птенцов и повела их через высокую траву. Джоди побежал разыскивать отца. Пенни обрабатывал полевой горох.

– Па, перепелка вывела птенцов под виноградным кустом. А виноград растёт.

Пенни опёрся на чапыги. Он был весь мокрый от пота.

Он оглядел поле. Низко над землей летал ястреб, высматривая добычу.

– Ежели перепела не достанутся ястребам, а виноград енотам, с первыми заморозками мы сможем отпировать на славу, – сказал он.

– Я не хочу, чтобы ястреба съели перепелов, ну, а ежели еноты съедят виноград – мне как-то всё равно, – сказал Джоди.

– Это оттого, что перепелиное мясо ты любишь больше, чем виноград.

– Нет. Это оттого, что я ненавижу ястребов и люблю енотов.

– Этому тебя научил Сенокрыл с его ручными енотами, – сказал Пенни.

– Наверное, так.

– А что, свиньи уже пришли, сын?

– Нет ещё.

Пенни нахмурился.

– Мне просто думать не хочется, что Форрестеры заманили их в ловушку. Но уж больно долго они не возвращаются. Ежели б на них наткнулись медведи, они бы не пропали так, все сразу до одной.

– Я дошёл до старой росчисти, па. Следы ведут оттуда на запад.

– Как только я закончу пропахивать горох, придётся взять Рвуна и Джулию и отправиться на розыски.

– А что мы будем делать, ежели их захватили Форрестеры?

– Что надо, то и будем, как только придёт пора.

– Ты не боишься снова встретиться с Форрестерами?

– Нет, потому что я прав.

– А ты бы боялся, ежели бы был неправ?

– Ежели бы я был неправ, я не стал бы с ними встречаться.

– А что мы будем делать, ежели нас снова изобьют?

– Скажем: такова наша доля, и будем жить дальше.

– Я бы оставил свиней Форрестерам.

– И остался бы без мяса? Подбитый глаз успокаивается куда скорей, чем пустой желудок. Ты ищешь предлога, чтобы не ходить?

Джоди помолчал в нерешительности.

– Нет, пожалуй.

Пенни вновь взялся за чапыги.

– Тогда пойди скажи матери: прошу вас, мадам, приготовить нам ужин пораньше.

Джоди направился к дому. Мать шила на затенённом крыльце, покачиваясь в кресле-качалке. Из-под кресла вышмыгнула небольшая ящерица с голубоватым брюшком. Джоди улыбнулся, подумав, с каким проворством мать взбросила бы с кресла свою массивную фигуру, если бы видела.

– Прошу вас, мадам, собрать нам ужин прямо сейчас. Мы отправляемся на розыски свиней.

– Давно пора.

Она не торопясь доканчивала шов. Он опустился на ступеньку у её ног.

– Быть может, нам придётся разговаривать с Форрестерами, ма, ежели они захватили свиней.

– Ну и разговаривайте. С этими подлыми ворами.

Он удивленно уставился на неё. Она страшно сердилась на них за драку с Форрестерами в Волюзии.

– Быть может, нас опять изобьют до крови, ма, – сказал он.