Читаем Свет полностью

и синее небо сиянием чистое

в радугу взято светило лучистое


бродяга вздыхая порою молчит

в душе безутешной молитва звучит

небес обивая незримых пороги

стучится в раскрытые двери убогий

бродяга 4

глухой собачий лай сулит уют

замёрзшему голодному бродяге

никто ему не рад наверно тут


но корку хлеба точно подадут

и может быть еще немного браги

или вина горячего – нальют


а он расскажет то чем дышит мир

раскинувшийся там за поворотом

за стылой ночью… и быть может кто-то


проникнется и проявив заботу

ночлег предложит и немного шмоток

бродяга видом так убог и сир

бродяга 5

а что нам надо

глоток прохлады

тепла немного

у ног дорога


рюкзак на плечи

привал под вечер

костер и небо

и корка хлеба


мы бесконечно

по свету бродим

то возвратимся

то вновь уходим

бродяга 6

я брожу по земле в одиночестве

не касаясь как будто других

но порою так хочется хочется

ощутить прикасания их


я бреду по земле незамечено

для таких же незримых других

и кому-то случайному встречено

затвержу подвернувшийся стих

бореал

бури сын и урагана

путь его – миры и страны

ветры полнили карманы

и свежа томили грудь


незнакомый и незваный

вечно далью дальней пьяный

он во мгле густой туманной

находил свой путь


пели для него востоки

и лились стихии в строки

мир души его глубокий

наполнял огонь


он ловил дождя потоки

и любил простор широкий

и беспечно одинокий

шёл и шёл вдогон

в поезде 1

я сижу у окна

и смотрю за окно

проплывает страна

мимо будто в кино


а с другой стороны

как и я у окна

на меня как на сны

тихо смотрит луна


мы о чем-то молчим

глядя в это окно

нам не скучно двоим

не приелось кино

в поезде 2

над желтеющей зеленью степи

поезд мягко качаясь плывёт


рвутся мягкие времени цепи

я – купается в жизни и пьёт


чай – великое чудо природы

и – душою – любые погоды

в поезде 3

вновь оторвавшись от земли

себя стихий вверяя воле

мы мчим над желтоватым полем

к тому что прячется вдали


там ночь дожди и дней не счесть

что гонит нас во тьму и холод

души ль неутолимый голод

иль жизни льющаяся песнь


её всполохами пыша

в безмолвии пронзая время

пространство рассекает семя

с незвучным именем душа

в поезде 4

выныривая изо тьмы

во тьме грядущего истает

заснеженных вагонов стая

и в них задумчивые мы


осоловело мутен взор

от чая терпко сжаты губы

мы тьму пронзая с тем кто любы

ведем безмолвно разговор


нас будто не тревожит мысль

что ждёт кого за этой тьмою

конём надеждой иль сумою

грядущим днём одарит высь


нас манит мир грядущий грёз

и твердь порогов неизбитых

где капли болей не испитых

иссушит прошлого мороз

в поезде 5

морозом этот край

встречает предрождественским морозом

круженьем белых стай

над тихой и заснеженной равниной


до самого утра

твой взор пленили мысленные грёзы

уже попили чай

и льётся по вагону говор длинный


вольётся поезд в ночь

и вынырнет поутру среди стужи

и чей-то сонный лик

за стёклами кому-то будет нужен


а ты уходишь прочь

меняя направленья и вокзалы

твой путь всего лишь миг

коим судьба два времени связала

в тишине

а я забьюсь под ворох тишины

и затаюсь и провалюсь во сны

и буду ждать тепла среди зимы

и свет искать среди кромешной тьмы


я буду звать потерянно тебя

и тихо ждать касания небес

в тиши и темноте со мной любя

о чём-нибудь поговори отец

вальс

кружится кружится кружится

наша земля среди звёзд

где над небесною лужицей

звёздный раскинулся мост


в россыпи звёздных фонариков

в шорохе лёгких шумов

с тихой планетою в паре я

в вальсе кружусь вальсе снов

вера

день как обычно сер

в дымке седой поля

и среди мелких вер

где-то одна моя


зиждется либо мрёт

либо – устало спит

что ж она не поёт

что же она не звенит


день как обычно сер

и облака серы

и опустело буры

дворы


дождь прошуршал и стих

ветер устав присел

грустью кружился стих

кто-то – тихонько пел

весеннее равноденствие

а я хочу дождя ночного

вдохнуть во тьме притихшей снова

а я хочу молчать о чем-то

бродить с весною как с девчонкой


царица-ночь коснулась нежно

и я поплыл от ласк безбрежно

я снова юн душой и телом

и вновь живу легко и смело

весенний вечер

солнышко в тучи пушистые

капелькой золота чистою

падало

тихо прохлада вечерняя

сыро-морозностью серою

обдало


бродит весна одинокая

тихо поётся и строками

строчится

тянется в дальние дали нам

талости первой проталины

хочется

весенняя ночь

под ночным умытым небом

по расхлябанной дороге

где по лужам звёзды блещут

воздух сыростью пьянит


я всё брёл и брёл но где был

знают только мои ноги

может в омутах что плещут

рядом с заревом ланит


невесомой кисеёю

надо мною плыла нежность

и застывшим снегопадом

висли звёзды надо мной


обрывая связь с землёю

мчит меня в ночи безбрежность

так когда-нибудь мы рядом

полетим к себе домой


а густая темень ночи

рассекается крылами

и свирелевые клики

разрывают тишину


скоро полыхнёт из почек

малахитовое пламя

знаменуя май великий

долгожданную весну

весна

слепит солнышко лучистое

осинняя небо чистое

пьётся резко сырь морозная

бьётся сердце лико-слёзное


молчаливая и грустная

ты бредёшь со мною рядышком

то проталинкою хрустнула

то лучом блеснула ладушка


я вдохну тебя прохладою

голова пьянея кружится

мне с тобою одною дружится

ты меня собою радуешь


а дымы клубят и кружатся.

день тобою ранней стужится

Перейти на страницу:

Похожие книги

Руина
Руина

Роман украинского писателя Михайла Старицкого (1840-1904) «Руина» посвящен наиболее драматичному периоду в истории Украины, когда после смерти Б. Хмельницкого кровавые распри и жестокая борьба за власть буквально разорвали страну на части и по Андрусовскому договору 1667 года она была разделена на Правобережную — в составе Речи Посполитой — и Левобережную — под протекторатом Москвы...В романе действуют гетманы Дорошенко и Самойлович, кошевой казачий атаман Сирко и Иван Мазепа. Бывшие единомышленники, они из-за личных амбиций и нежелания понять друг друга становятся непримиримыми врагами, и именно это, в конечном итоге, явилось главной причиной потери Украиной государственности.

Александр Петрович Пацовский , Михаил Петрович Старицкий , Михайло Старицкий

Проза / Историческая проза / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия
Стежки-дорожки
Стежки-дорожки

Автор этой книги после окончания в начале 60-х годов прошлого века филологического факультета МГУ работал в Государственном комитете Совета Министров СССР по кинематографии, в журналах «Семья и школа», «Кругозор» и «РТ-программы». В 1967 году он был приглашен в отдел русской литературы «Литературной газеты», где проработал 27 лет. В этой книге, где автор запечатлел вехи своей биографии почти за сорок лет, читатель встретит немало знаменитых и известных в литературном мире людей, почувствует дух не только застойного или перестроечного времени, но и нынешнего: хотя под повествованием стоит совершенно определенная дата, автор в сносках комментирует события, произошедшие после.Обращенная к массовому читателю, книга рассчитана прежде всего на любителей чтения мемуарной литературы, в данном случае обрисовывающей литературный быт эпохи.

Геннадий Григорьевич Красухин , Сергей Федорович Иванов

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия / Образование и наука / Документальное