Свет

– Не волнуйся, им тебя не видно. Только если ты сама этого захочешь.

Наверное, есть во мне что-то порочное, потому что в жилах закипает кровь.

Слейд заправляет нижний угол занавески в оконную раму, и она остается отогнутой на дюйм.

– Я трахну тебя в этой карете, Золотая пташка.

Прижав руки к его плечам, я чувствую, как мое тело охватывает дрожь.

– Но на улице люди, – говорю я, даже сейчас часто дыша, и поворачиваюсь, смотря через занавеску. – Зря я вообще позволила тебе то, что ты уже сделал. А если кто-нибудь увидит? Услышит?

– Да, и что тогда?

Я и не подозревала, что он может вести себя еще более постыдно, чем до этого, но Слейд ничего не делает наполовину. А когда вопрос касается витающей между нами страсти, Слейд всегда раздувает ее пламя еще сильнее. Он застает меня врасплох, лишая разума нахлынувшим вожделением и заставляя жадно приникать к нему.

– Мы в самой оживленной части города. На улицах полным-полно людей. И все же ты сидела у меня на коленях и извивалась, пока я ласкал твое влажное лоно.

Я касаюсь руками его твердых мускулов.

– Слейд.

Он вжимается в меня, касаясь чувствительного местечка твердым членом, и я вздрагиваю. От одной только мысли, как он погружается в меня, когда нас отделяет от толпы людей всего лишь тонкая стена кареты, у меня учащается пульс. Даже сейчас я слышу неразборчивые крики и речь, стук копыт и скрип; слышу, как хлопают дверьми и ходят десятки людей, шаркая ногами.

От этого мое сердце пускается вскачь.

Слейд ухмыляется, словно читая мои мысли.

– Если хочешь что-то испытать, то давай так и сделаем. Для начала давай посмотрим, возбудишься ли ты еще сильнее, если мы займемся этим почти на людях.

Он снова прижимается ко мне, вынудив громко выдохнуть.

– А если захочешь испытать это с другим, тогда скажи одно только слово, и я отведу тебя в ближайший бордель, и ты сможешь выбрать сама.

Он сжимает пальцами мою талию, раскачивая на своем члене. Снова. И снова. И снова. Неважно, что я только что испытала оргазм, потому что от того, как Слейд ласкает мое тело и медленно пробуждает во мне похоть, снова становится жарко, а между ног – влажно.

Мое лицо словно парит над дымящейся чашей, оставляя с румяным блеском.

– Как ты можешь с такой легкостью это говорить? – спрашиваю я срывающимся голосом.

– Нам нечего стыдиться. Особенно в постели.

В доказательство он разворачивает меня, и я прижимаюсь ягодицами к его паху. Он широко раздвигает свои бедра, а заодно и мои. Пояс на моих штанах распахнут и свисает на бедрах, как разорванный конверт с приглашением.

– Фейри – существа развратные. Чувственные. – Он опускает руки, с легкостью вернувшись на прежнее место. Он скользит четырьмя пальцами по моему лобку, надавливая и разжигая медленно тлеющее пламя. – Твои желания не поддаются контролю, их нельзя сдержать. Меня не пугает твое любопытство, потому что оно естественно – а еще потому, что тебя слишком долго сдерживали. Я не стану подрезать тебе крылья, Золотая пташка.

Меня опутывают его порочные слова, и я откидываюсь назад, прижавшись к его груди и дыша с ним в унисон, но продолжаю смотреть в окно на ходящих мимо людей. От того, что на улице столько народа, пока Слейд ласкает мое тело, это действо становится гораздо соблазнительнее.

Слейд проводит рукой по моей щеке, и мы смотрим друг другу в глаза.

– Когда я говорю, что ты моя, я не пытаюсь подло привязать тебе к себе. Я не смотрю на тебя как на игрушку, которую буду скрывать от остальных.

Я понимаю лишь слово «моя».

– Что именно ты хочешь сказать? – спрашиваю я, прерывисто дыша.

– Я говорю, что ты моя, и я могу сделать тебе приятно. Доставить удовольствие. – Подтверждая свои намерения, он двигает рукой, прижимая ладонь к моему клитору, и из глаз у меня почти сыплются искры. – Ты моя, и я должен тебя защищать. Обожать. Слышать. Видеть. Пробовать с тобой новое. Любить.

К горлу подкатывает комок.

– Ты моя, Аурен. И принадлежишь мне так же безраздельно, как я принадлежу тебе. Если ты чего-то жаждешь, если хочешь опробовать свободу, тогда ты ее опробуешь, а я буду рядом с тобой. Буду смотреть, как ты удовлетворяешь свои желания. А потом я удовлетворю тебя.

Я поворачиваюсь к нему лицом, чтобы лучше разглядеть его резко очерченный подбородок, искренность в его глазах.

– Ты правда отправишься со мной куда угодно и пойдешь ради меня на все? Даже отойдешь в сторону, если я захочу поцеловать другого?

– Не заблуждайся. Я буду с жадностью наблюдать за тобой и упиваться твоим возбуждением. Но после того, как ты его утолишь, я подойду к тебе и вгоню член в твое влагалище, стирая с твоей кожи следы других мужчин. Снова и снова. Пока ты не вспомнишь, что меня ты жаждешь сильнее остальных. Что я всегда дам тебе то, в чем ты нуждаешься. Пока снова не вспомнишь, что ты моя.

Великие боги.

– Так что теперь, Золотая пташка? – мурлычет Слейд мне на ухо. – Что ты выберешь?

Такие невинные слова. И такой порочный смысл.

Грудь сжимается от резких вдохов, по телу пробегают миллионы мурашек. Голова кружится от мыслей.

Что ты выберешь?