Свет Азии

– Да будетъ такъ! – сказала она, устремляя вдумчивый взглядъ на ребенка, который протягивалъ къ Будде свои нежныя ручки, зная, быть-можетъ, более, чемъ мы предполагаемъ, и преклоняясь предъ господомъ. А онъ, подкрепленный чистою пищею, всталъ и направилъ стопы свои къ великому дереву, – дереву Боди (съ техъ поръ оно осталось неувядаемымъ и сохраняется на вечное поклонение миру), подъ тенью котораго суждено было истине открыться Будде. Учитель провиделъ это: направляясь ко древу мудрости, онъ шелъ мернымъ шагомъ, твердо, величественно. Миры! Ликуйте!.. Господь нашъ шествуетъ ко древу!

Когда онъ подходилъ подъ сень стройныхъ стволовъ, покрытыхъ сводомъ блестящей листвы, земля благоговейно приветствовала его, преклоняя предъ нимъ свои травы и усыпая путь его внезапно распустившимися цветами. Деревья леса склоняли свои ветви, давая ему тень; водяные боги посылали ему съ реки прохладный ветерокъ, наполненный благоуханиемъ лотосовъ. Лесные звери, – пантеры, вепри, олени, – забывъ свои раздоры, смотрели изъ чащъ и пещеръ большими удивленными глазами на его кроткий ликъ. Изъ холодной расщелины камня выползла пятнистая ядовитая змея и потрясала головой въ честь господа; пестрокрылыя бабочки обмахивали его своими лазурными, зелеными и золотистыми крыльями, хищный коршунъ съ крикомъ выпустилъ свою добычу; полосатая векша перепрыгивала съ дерева на дерево, стараясь лучше видеть его; ткачъ чирикалъ, раскачиваясь въ своемъ воздушномъ гнезде; ящерица подбегала къ нему, голуби собирались стаями, даже пресмыкающияся знали, что готовится, и радовались. Голоса неба и земли соединялись въ одну песню, которая для ушей, умеющихъ слушать, звучала такъ:

«Господь и другъ! Ты, любвеобильный спаситель! Ты, который преоборолъ гневъ и гордость, и желания, и опасения, и сомнения! Ты, который принесъ себя въ жертву за всякаго и за всехъ. Шествуй ко древу! Печальный миръ благословляетъ тебя: ты– Будда, долженствующий облегчить его страдания! Шествуй, благословенный и поклоняемый! Возвести последнюю борьбу за насъ, о победоносный царь! Твой часъ насталъ! Вотъ та ночь, которую ожидали века!»

И вотъ настала ночь, въ тотъ именно часъ, когда нашъ учитель возселъ подъ древо. Но тотъ, кто есть царь тьмы – Мара, зная, что пришелъ Будда, искупитель, что насталъ часъ, когда онъ долженъ открыть истину и спасти миры, собралъ все подвластныя ему злыя силы. Они слетелись изъ глубокихъ безднъ, они-эти враги знания и света-Арати, Тришна, Рага, со своимъ воинствомъ страстей, страховъ, неведения, вожделений, – со всемъ отродиемъ мрака и ужаса; все они ненавидели Будду, все хотели смутить его душу. Никто, даже и мудрейшие изъ мудрыхъ не знаютъ, какъ исчадия ада боролись въ эту ночь, чтобы только воспрепятствовать Будде открыть истину. Они то насылали страшную бурю, потрясая воздухъ грозными раскатами грома, то изъ расщелины неба осыпали землю красными стрелами ярости, то коварно нашоптывая сладкозвучныя речи, принимали образы обворожительной красоты, являвшейся среди очаровательнаго шелеста листьевъ при тихомъ ветерке, то пленяли сладострастнымъ пениемъ, шопотомъ любви, то искушали приманкой царской власти, то смущали насмешливымъ сомнениемъ, доказывая всю тщету истины. Являлись ли они видимыми, принимали ли внешний образъ или, можетъ быть, Будда боролся съ враждебными духами въ глубине своего сердца-я того не знаю, я переписываю то, что написано въ древнихъ книгахъ, и только.

Сначала явились по очередно десять главныхъ греховъ, могучие воины Мары, ангелы зла.

Первый-Аттавада-Себялюбие-которое во всей вселенной, какъ въ зеркале, видитъ отражение своего лица и, восклицая «я», хочетъ, чтобы весь миръ сказалъ «я», чтобы все погибло, если ему приходится страдать.

– Если ты Будда, – сказалъ онъ, – пусть другие блуждаютъ во мраке, довольно съ тебя, что ты самъ спасешься, неизменно оставаясь темъ, чемъ ты сталъ; возстань и прими благословение боговъ, не изменяющихся, не волнующихся, не умирающихъ!

Но Будда отвечалъ:

– Истинное въ твоихъ словахъ-презренно; нестинное-проклято; искушай того, кто любить самого себя!

Затемъ явилось бледное Сомнение, демонъ отрицания, духъ насмешки, и прошипело надъ ухомъ учителя:

– Все существующее-одинъ призракъ и тщетно узнавать его тщету! Ты гонишься за своею собственною тенью; возстань и уходи, нетъ другого пути кроме терпенья и презренья, нетъ спасенья для людей, нетъ возможности остановить колесо жизни!

Но господь нашъ отвечалъ:

– У меня нетъ ничего общаго съ тобою, лживый Висикитча, лукавейший изъ людскихъ враговъ!

После этого явилась Силабатъ-парамаса, колдунья, которая придаетъ силу темнымъ верованьямъ, господствуетъ во многихъ странахъ подъ видомъ младшей сестры настоящей веры и вечно обманываетъ души пустыми обрядами и молитвами, хранительница ключей, будто-бы, запирающихъ адъ и открывающихъ небо.

– Неужели ты осмелишься, – сказала она ему, – отвергнуть наши священныя книги, свергнуть съ престола нашихъ боговъ, опустошить наши храмы, уничтожить законъ, который даетъ пропитание жрецамъ и поддерживаетъ государства?

Но Будда отвечалъ: