Свет без тени

Она достала из холодильника пиво, сняла с полки бутылку виски и бокалы и поставила их на столике перед Наоэ.

– Чем-нибудь закусите? Может, сыру? Наоэ замялся.

– Ну тогда сасими.[6] Мураками-сан, – повернулась она к женщине, – будьте любезны, позвоните в «Тамадзуси», попросите срочно принести нам сасими.

– На сколько человек?

– На одного. Пусть сделают ассорти: понемногу всего самого вкусного.

– Право, к чему такое беспокойство, – снова сказал Наоэ.

Рицуко села напротив, наполнила его бокал пивом. Был уже шестой час, управляющий и вторая конторщица ушли домой.

– Придется немного подождать. Минут десять.

– Конечно. Благодарю вас.

Ясуко Мураками навела порядок у себя на столе, открыла шкаф и начала одеваться.

– А где главврач? Чем он занят сегодня? – поинтересовался Наоэ.

– У него заседание в правлении Ассоциации врачей.

– Все в заботах…

– Он с удовольствием сам себе ищет забот, – передернула плечами Рицуко. – И сегодня вечером не преминет куда-нибудь улизнуть.

– Слишком много у него дел…

– Ничего. Если хватает сил развлекаться, значит, здоровье есть! – Рицуко рассмеялась.

– Так я пойду? – спросила Мураками.

– Не забудьте. Эти бумаги необходимо подготовить к завтрашнему дню, – напомнила, прощаясь, Рицуко.

– Конечно, я взяла их с собой.

Мураками поклонилась и вышла из комнаты. Проводив ее взглядом, Наоэ поднял бокал.

– Может, и мне выпить с вами?

– Разве вы пьете?

– Совсем мало. У меня уже от двух рюмок голова идет кругом.

Рицуко снова наполнила бокал Наоэ и, чуть-чуть плеснув себе, пригубила.

Немного неживое, но красивое узкое лицо… Пожалуй, не дашь сорока восьми лет. Медсестры сплетничали: в молодости главный врач на коленях умолял Рицуко стать его женой. Теперь, конечно, молодость ушла, но следы былой красоты остались.

– А может, все-таки виски, сэнсэй? Позвольте за вами поухаживать.

Рицуко достала чистый бокал, положила в него лед, налила виски.

– Мой супруг всегда разбавляет виски водой.

– Не надо.

Наоэ выпил залпом. Он любил это ощущение – обжигающе горячей волны, медленно стекающей по пищеводу в желудок. В эти мгновения в мозгу Наоэ неизменно возникала одна и та же картина: ярко-алая влажная слизистая оболочка постепенно чернеет, обугливается…

– Извините, что заставил вас ждать… На пороге стоял посыльный из ресторана. На продолговатом блюде лежали красиво украшенные ломтики ассорти.

– Соевого соусу?

Рицуко убрала пепельницу и поставила на стол блюдо с сасими.

Наоэ предпочитал пить виски не закусывая. Ему было достаточно соленых орешков, а если не было и их – просто запивал водой. Как правило, так и бывало, когда он в одиночестве сидел вечерами в своей холостяцкой квартире.

– Вы не любите рыбу?

– Почему же? Люблю.

– Вы, кажется, родились на Хоккайдо?

– В Саппоро.

– Хоккайдо богат рыбой.

– Это верно. Я вообще больше люблю рыбу северных широт. Может, оттого, что я привык к ней с детства. Мне кажется, там она вкуснее, дольше сохраняет свежесть.

Наоэ подцепил палочками ломтик тунца.

– У вас в Саппоро есть родственники?

– Мать.

– Она живет одна?

– С моим младшим братом и замужней старшей сестрой.

– Вам, доктор, тоже надо поскорее жениться.

Наоэ молча допил виски. Он пил крупными глотками, но медленно, стараясь продлить удовольствие. Острота ощущения от стекающего по горлу огненного сгустка уже немного притупилась.

– Я все думаю, не посватать ли вас… Рука Наоэ, державшая бокал, застыла.

– Не хотите? Такой интересный мужчина – и один! Просто жаль. У меня есть на примете одна чудесная девушка. Может, встретитесь с ней, посмотрите?

– Нет.

Ответ Наоэ прозвучал грубо.

– Жаль… – разочарованно протянула Рицуко. – А она бы с удовольствием.

Наоэ упорно молчал.

– Закончила университет К., отделение английской литературы. Ей двадцать шесть. Конечно, возраст… Но такая хорошенькая! И выглядит очень юно. Отец у нее ревизор в банке Т. Она в семье единственная дочка, и родители на нее не надышатся. Когда отца послали работать в лондонский филиал банка, жена осталась дома, а дочку он взял с собой, потому и засиделась в невестах. – От выпитого пива глаза Рицуко блестели. – Жила за границей, а совсем не зазналась. Скромная, чуткая… Просто прелесть. Я с ней лично знакома: она иногда заходит к нашей Микико.

Лицо Наоэ оставалось неподвижным, как маска; было непонятно, слушает он или нет.

– Мы с мужем на днях говорили об этом. И решили, что она очень бы вам подошла.

Рицуко вопросительно подняла на Наоэ глаза.

– Ну хоть на фотографию взгляните.

– Не надо.

– Я же прошу просто посмотреть!

Она встала, выдвинула ящик стола и вытащила из него белый бумажный пакет.

– Вот она.

Рицуко протянула Наоэ фотографию. Снимки были сделаны словно специально для показа женихам: на одном – девушка в кимоно, на другом – она же, но в европейской одежде.

Девушка в кимоно стояла на фоне соответствующего костюму пейзажа. Девушка в европейском платье непринужденно сидела на лужайке. Оба снимка были цветными. Рицуко не преувеличивала – она действительно была изящной и миловидной.

– Ну как?

Наоэ вернул Рицуко фотографии.

– Не понравилась?

– Дело не в этом. Просто мне она не нужна.

– А по-моему, девушка замечательная!