Но неделя уже подходила к концу, а Тода и носа не казал. Кобаси забеспокоился всерьез, нашел в картотеке телефон Тоды, набрал номер. Незнакомый мужской голос ответил, что уже более полугода Тода тут не живет.
«Куда же он делся, черт его побери?..»
– У него же энцефалограмма плохая. Говорил ему: обязательно наведывайся в больницу, – расстроенно сказал как-то Кобаси Акико.
Та нахмурилась.
– Не нравился он мне с самого начала. Бездельник и пьяница. Ничего странного, что и дома-то нормального у него нет.
– Ну, полгода назад он все-таки жил здесь, так что не очень и наврал, – буркнул Кобаси.
Стоило Акико ополчиться на Тоду, как Кобаси немедленно вставал на защиту.
– Да он же прирожденный враль! Послушать его – такой несчастный! Умеет разжалобить. Не верю ни единому его слову!
– Он не виноват. Лгунами людей делает жизнь.
– Вы еще и покрывать его?! – разозлилась Акико. – Да он же надул вас!
– Почему надул? Просто занял немного денег.
– Вот-вот. Потому-то и не появляется. Он и не собирался их возвращать!
– Да нет, не может быть.
– Может. Еще как!
– Просто ему негде взять. Пока…
– Ну и остолоп же ты, – не выдержала Акико. – Ты что, в самом деле веришь ему?
– Во всяком случае, у меня нет оснований думать о нем так дурно.
– М-да… – Акико язвительно рассмеялась. – Действительно, какие уж тут основания?
Кобаси насупился. По правде говоря, его самого грызло сомнение. Но что бы там ни было, а выслушивать такое от медсестры…
– Я врач и не могу допустить, чтобы погибал человек.
– «Погибал» – это уж чересчур.
– Ну ладно, хватит! А деньги… Не очень-то и расстроюсь, если даже и не вернет.
– Ну и ну… за здорово живешь отвалить прохвосту пятьдесят тысяч иен?..
– Я дал ему денег по собственной воле, – все более раздражаясь, сказал Кобаси.
– Не дело это – заниматься благотворительностью. Тем более врачу.
– Нет, дело. Именно врачу! Это его дело – «творить благо». Только и среди нашего брата немало людишек вроде главврача, которые думают больше о собственной выгоде. Ну а что касается Тоды, то запомни: я не желаю думать о нем дурно.
– Ага! Ты опять о нем!
– Это потому, что ты городишь ерунду.
– А что я такого сказала? – взъелась Акико, но тут появилась разрумянившаяся после ванны Каору с мыльницей и полотенцем под мышкой, мокрые волосы распущены. Увидев Кобаси и Акико, она смутилась.
– Ну, как помылась? – нарушила неловкое молчание Акико.
– Спасибо, хорошо. Одна, не спеша… – Опустив голову, Каору прошла мимо Кобаси и повесила сушиться на крючок форменные белые чулки.
– Как там в палатах? Все тихо?
– Да. Только…
– Что «только»?
Каору украдкой взглянула на Кобаси, не решаясь начать говорить.
– Ну, говори же. – Акико нетерпеливо взглянула на нее.
– Да нет, я…
– Да говори же ты толком, не мямли!
– Я поднялась на шестой этаж, хотела проверить, везде ли выключен свет…
– Ну и что?
– И мне показалось… Что в шестьсот первой…
– Палата Ханадзё. Так что там такое?
– …Там, кажется, кто-то есть.
– Может, сиделка?
– Нет… – Каору стыдливо опустила глаза.
– А кто же?
Щеки Каору стали совсем пунцовыми.
– Мужчина?! – догадалась Акико.
Каору виновато опустила голову.
Акико вздохнула и посмотрела на Кобаси, который сидел, скрестив на груди руки и демонстративно глядя в сторону.
– Ты что-нибудь ей сказала? Каору покачала головой.
– Кто же это? – Акико задумалась. – Может, импресарио?
– Нет. Его она к вечеру отпускает домой. И потом, он занят организацией концерта. Сегодня днем посидел немного и ушел.
– Значит, кто-то чужой? – заинтересовался Кобаси. – Каору, ты не заметила, никто вечером не проходил через вестибюль?
– Я не видела. Я ведь не слежу за входом…
– Да, конечно… – согласилась Акико.
– В котором часу сегодня закрыли главный вход?
– В половине десятого.
– Значит, посетитель пришел раньше.
Акико выглянула в сумрак коридора. Шел одиннадцатый час, в палатах все спали.
– Оперировали ее, кажется, всего дня три назад? – спросил Кобаси.
– В том-то и дело… – ответила Акико с досадой. – Ну, что будем делать?
– Может быть, сходить, еще раз проверить? – предложил Кобаси.
– Еще раз идти к ней в палату? – Теперь уже Акико залилась румянцем. – Сэнсэй, – попросила она, – пойдемте вместе. Я боюсь… А если там и в самом деле мужчина?
– Ну и что? Приведешь его сюда.
– Ну пожалуйста! – Акико потянула Кобаси за рукав. Тот нехотя поднялся.
– А ты тогда оставайся тут, – велела Акико Каору. Нажимая кнопку шестого этажа, Кобаси усмехнулся.
– Уно, кажется, порядочно смутилась. Наверное, увидала их в неподходящий момент.
– Фу, сэнсэй, как не стыдно! – Акико негодующе хлопнула Кобаси по спине.
Лифт остановился. В коридоре царила глубокая тишина, тускло светила маленькая лампочка.
Кобаси и Акико шли пригнувшись, точно заговорщики, стараясь ступать неслышно. Кроме 601-й, все палаты на этаже пустовали. Акико стало даже жаль, что в таких прекрасных палатах – с душем, туалетом и холодильником – никого нет. Крадучись, они подошли к двери и остановились. За дверью находилось помещение для сиделки, дальше – холл, за ним – комната Дзюнко.