Свет былого

Неопытный глаз Гаррода тщетно пытался отыскать что-либо похожее на самолет.

— Но здесь нет никаких посевов.

— В том-то и фокус. За последний месяц я трижды видел их за такой работой.

Самолет накренился на правый борт, давая возможность разглядеть большее пространство, и неожиданно Гаррод увидел крошечный блестящий крестик далеко внизу. Крестик двигался перпендикулярно их курсу, за ним тянулся белый перистый след. Вдруг след оборвался.

— Он нас заметил, — сказал Нэш. — Они всегда прекращают опрыскивать, когда замечают другой самолет.

— Две тысячи футов — высоковато для такой работы, вам не кажется? С какой высоты обычно производят опыление?

— На бреющем. Вы правы, это тоже странно.

— Просто испытывают новый распылитель.

— Но…

— Лу, — строго сказал Гаррод, — на нашем самолете слишком много автоматики. Вам просто нечем заняться. Либо беритесь за штурвал сами, либо разгадывайте кроссворд.

Нэш пробормотал что-то вполголоса и впал в молчание до конца полета. Гаррод, который накануне провозился со сборами и лег поздно, дремал, пил кофе и снова дремал, пока встроенный в переборку видеофон не засигналил мелодичным звоном, требуя внимания. На экране появилось горбоносое лицо Мэнстона, руководителя отдела по связям с общественностью.

— Доброе утро, Элбан, — сказал Мэнстон со своим обычным британо-американским произношением. — Вы видели утренние газеты?

— У меня не было времени.

— Ваше имя снова на первой полосе.

Гаррод напрягся.

— По какому поводу?

— Судя по заголовкам, вы летите в Огасту в полной уверенности, что после изучения остатков автомобиля сможете назвать убийцу сенатора Уэскотта.

— Что!

— Газеты полны намеков, что вы разработали новый метод извлечения информации из разбитого или оплавленного медленного стекла.

— Но это сущий бред! Я говорил Побджою, что вся информация… — Гаррод перевел дух. — Чарльз, вы вчера делали какие-нибудь заявления для прессы на этот счет?

Мэнстон поправил свой синий в горошек галстук и обидчиво поджал губы.

— Прощу вас, Элбан.

— Значит, это Побджой.

— Хотите, чтобы я опубликовал опровержение?

Гаррод покачал головой.

— Нет, пусть все идет своим чередом. Я поговорю с Побджоем при встрече. Спасибо, что сообщили мне.

Гаррод отключил видеофон. Откинувшись в кресле, он попытался снова задремать, но в плавное течение мыслей вплеталась тревожная нить, нарушая покой подобно тому как блестящая змейка, пересекающая заводь, пускает рябь по ее недвижному прежде зеркалу. Последний год, прожитый рядом с Эстер, сделал его чрезвычайно чувствительным к определенным вещам, и сейчас он ощущал, что им явно манипулируют, используют его в чьих-то интересах. Сделанные Побджоем заявления прессе были не просто необдуманными, они находились в вопиющем противоречии с главной мыслью, которую Гаррод высказал в единственной их беседе. Побджой не производил впечатления человека, который станет действовать наобум, без тщательно обдуманного плана. Но что он надеялся выиграть, поступая таким образом?

В полдень сверкающий, как новенькая монета, самолет Гаррода коснулся посадочной полосы. Пока он подруливал к месту высадки для частных машин, Гаррод взглянул в иллюминатор и увидел привычную уже группу репортеров и фотокорреспондентов. Кое-кто держал ретардитовые панели, в руках у других были обычные фотоаппараты, что отражало борьбу между различными фракциями профсоюза фотожурналистов. В последний момент Гаррод вспомнил о дисках Эстер и вновь приколол их к лацкану. Когда он спустился по трапу, репортеры бросились к самолету, но были остановлены внушительным отрядом полиции. Перед Гарродом выросла мощная высокая фигура Миллера Побджоя в темно-синем шелковом костюме.

— Примите мои извинения за эту толпу, — непринужденно сказал тот, пожимая руку Гаррода. — Мы сию же минуту уезжаем отсюда. — Он подал знак, и рядом с самолетом появился длинный черный автомобиль. Через мгновение Гаррод уже сидел внутри, и лимузин катил к воротам аэропорта. — Вы, я полагаю, привыкли к почестям, воздаваемым знаменитостям?

— Не такая уж я знаменитость, — ответил Гаррод и тут же выпалил: — Зачем вам понадобилось кормить газетчиков всей этой ахинеей?

— Ахинеей? — Побджой озадаченно наморщил лоб.

— Будто я уверен, что определю убийцу, используя новый метод извлечения информации из ретардита.

Лоб Побджоя разгладился до шелковистого блеска молодого каштана.

— Ах вот вы о чем! Кто-то из нашего пресс-отдела проявил излишнюю прыть. Это бывает, сами знаете.

— Представьте, не знаю. Мой управляющий по связям с общественностью уволил бы любого своего сотрудника, позволившего себе подобную выходку. После чего я уволил бы управляющего за то, что он это допустил.

Побджой пожал плечами.

— Кто-то увлекся, потерял голову, только и всего. Надо же было случиться, что Уэскотта убили именно здесь, в нашем штате. Ведь единственная тому причина — регулярные наезды сенатора в Мэн на охоту и рыбную ловлю. Понятно, что все стараются проявить усердие.