Свет Черной Звезды

А мне вспомнилась бескрайняя степь и его заклинание, его клятва, его истина: «Много веков я блуждал по дорогам степей и равнин, горы были мне пристанищем, ибо там царил ветер! Ветром, свободным, вольным и одиноким, был я… И забыл я заветы предков, забыл вольный дух Великой Сахи, забыл себя… Ты стала моим пробуждением, ты подарила надежду, с тобой обрел утраченное… Имя тебе Надежда, ибо подарила мне ее, имя тебе Истина, ибо с тобой обрел себя, имя тебе Любовь, ибо стала ее олицетворением, но я назову тебя Шаниари – женщина… моя женщина! Ибо в имени этом и Любовь, и Надежда, и Вера, и Нежность, и Святость, и Истина, и Желание»… И мечта. Сильно подозреваю, что несбыточная… и рука кесаря, сжимающая мою ладонь, прямое тому подтверждение.

А Динар… Динар действительно оказался копией моего отца, как я и думала находясь в Готмире. … Когда-то я слышала, что старшие дочери выбираю в мужья тех, кто походит на их отцов… Что ж, в этом плане Динар был бы моей идеальной парой, но… моим папой уже давно стал шенге, моим истинным папой, так что Араэдена я выбрала осознанно и сильно сомневаюсь, что когда-либо пожалею об этом.

Потому что я помнила и другие сказанные Динаром слова: «Ты стерва, Катриона! Ты жестокая и сильная тварь, которая пойдет по головам, если нужно, и сметет всё и всех на своем пути и… и это восхищает в тебе! Восхищает твоя стойкость, твоя сила, твое умение выжить в любых условиях. Ты даже в Готмире устроилась с комфортом! И именно эта внутренняя сила делает тебя невероятно привлекательной, Кат!»

Мне бы очень хотелось верить в то, что я стерва, Динар. В то, что я жестокая и сильная тварь, которая пойдет по головам, если нужно, и сметет всех на своем пути, но…

Это не так.

Я ранимая, добрая, искренняя и верная. Я не хочу идти по головам, не хочу сметать всех с пути, не хочу быть жестокой… И я не хочу причинять окружающим боль! Сделать их счастливыми, вести к процветанию оба мира, и Рассветный и тот, что стал тоже моим.

И я хочу, чтобы меня любили… просто так, за то, что я есть! Такую какая я есть. Без осуждения, с полным принятием моих решений и поступков, с пониманием и нежностью. Но из всех кого я знала, так сильно меня любили лишь двое – шенге и… кесарь.

— Удивительно, как же долго ты шла к пониманию этой истины, нежная моя, — с нескрываемой иронией на языке светлых, произнес кесарь.

Можно было бы конечно промолчать, но:

— Успешный брак это работа обоих партнеров. Успешное начало отношений – инициатива и соответственно задача мужчины. Мой кесарь, мне имеет смысл говорить сейчас о том, что фразы типа: «Какая жестокая насмешка судьбы» и спустя пять лет «Катриона, вы станете моей женой?» это несколько не те слова, которые способствуют зарождению чувств у женщины?! Как впрочем, и осознанию истинного отношения сообщившего вот это вот все мужчины!

Мы говорили между собой на языке пресветлых, а потому не были поняты окружающими, но всем стало ясно, что лично я негодую, а лично кесарь сейчас конкретно не прав. И вот для меня гнев императора Прайды уже даже как-то привычен стал, а отец побледнел, Лора вообще быстро спряталась за Динара, Аршхан призвал тьму, готовясь дать отпор, и только Лесные орки с изумлением взирали на меня.

— Нет, ну он сам виноват, серьезно, — уже на оитлонском произнесла я.

Шенге укоризненно посмотрел на меня и произнес:

— Утыррка злится.

— Утыррка готовится к бою, — резко выдохнув, призналась я.

И бой предстоял нешуточный. И ох как я оторвусь!

Но начнем с главного:

— Дворец верни, — потребовала я у кесаря.

Именно потребовала. Но когда в глазах моего бессмертного полыхнула ярость, я ответила не менее яростно:

— Это между прочим мой дворец! Мой сад! Мое озеро! И мои рыбки! А ты все уничтожил! Вот ты уничтожил, ты и восстанавливай! И быстрее, пожалуйста, у нас времени не то чтобы очень много.

Мой взгляд в его глаза, его ледяная ярость в ответ, но… есть вещи, в которых я могу уступить, а есть те, за которые буду бороться до конца.

«Восстанови мой дворец!» — потребовала мысленно.

И уже всем оставшимся:

— Храм нужно покинуть. Сейчас. Шенге?

Мой папа кивнул и открыл портал сначала для моих родителей в Оитлон, потом для себя и Рхарге в охт Лестного племени. Аршхан попросил, как и всегда:

— Глаза закрой.

Закрыла, вовремя — у ракарда все порталы были жутко яркие.

Когда открыла – на платформе полуразрушенного храма оставались только я, кесарь и Динар. Причем Мейлину и свою бабушку Грахсовен уже отправил подальше отсюда, а вот сам остался и теперь стоял, сжимая кулаки и пристально глядя на меня.

Но это был уже не мой бой… к сожалению.

— Алое пламя, однажды я пощадил тебя, из-за слез женщины, что мне дорога.

Я знала, что речь сейчас идет о Мейлине, и как оказалось, Динар знал это тоже.

— Лучше бы убил, еще в младенчестве, — хрипло произнес он, с ненавистью глядя на кесаря. — Это было бы гораздо милосерднее, чем… так.