Свет Черной Звезды

С этой мыслью я сложила влажную ткань вчетверо, накинула на рукоять кинжала, зашипевшего от соприкосновения с остатками моего платья, обхватила обеими руками и что было сил, рванула вниз, действительно вспарывая и кожу и мышцы. Кесарь от повреждений даже не вскрикнул, лишь уперся правой рукой в скалу, чтобы устоять ровно, я же вытащила кинжал. Или то, что от него оставалось. Все остальное стекало по спине Араэдена вместе с ржавчиной и черным ядом, отчетливо заметным в потоках крови.

Я постояла, удерживая орудие в руках, и осторожно спросила:

— Кинжал?

— Засунь в кого-нибудь, — сквозь зубы прошипел кесарь.

Я его понимала — такую боль терпеть было непросто. И не желая мешать императору в деле претерпевания адской боли, огляделась, в поиске варианта, куда бы деть кинжал… Не сразу заметила, что бывший волк сбежал, бросив сапоги, тунику и даже золотую цепь с внушительным кулоном.

— Сказать тебе, о чем он подумал? — поинтересовался с насмешкой Араэден.

— Не стоит, — я улыбнулась, и осторожно положила кинжал в тряпке на землю.

Затем подошла к кесарю, осторожно обойдя со спины, на которую смотреть было страшно, подошла, прикоснулась ладонями к его груди, заглянула в серые, потемневшие от боли глаза.

— Сейчас, — отрывисто ответил он, отчетливо понимая, насколько меня снедает тревога за Сатарэн, за Динара, моих и не только моих людей и не людей. За весь мир в целом.

Император, усмехнувшись, успокоил:

— За мир можешь не переживать — Динар справится.

— Вы так уверены в этом, мой кесарь? — нервно спросила я.

Склонившись к моим губам, повелитель Эрадараса хрипло выдохнул:

— Я уверен в этом меньше, чем в тебе, нежная моя, но уверен.

Поцелуй был сладким. Нежным, безумно осторожным, и практически опьяняющим. Я не сопротивлялась, понимая, что ему нужна моя магия и для восстановления, и для возвращения в Нижний мир, и не понимая, в какой момент, это все вдруг перестало иметь значение. Внезапной лавиной обрушилось мое срывающееся дыхание, словно ударом выбило землю из-под ног, и только крепкое объятие удержало от падения. Поцелуй, от которого закружилась голова, а сердце забилось так быстро, столь стремительно. Поцелуй, который не отбирал ни магию, ни силу, он давал. Давал так много. Так неожиданно. Так страстно. И вместе с тем…

— Достаточно, — отпрянув назад, выдохнула я.

Сзади была скала, что оказалось очень удачным стечением обстоятельств — меня едва ноги держали. Все-таки кесарь, триста лет опыта, и много чего еще, о чем я предпочитала не думать. Собственно, думать мне и не дали.

— Достаточно или нет решать все же мне, нежная моя, — произнес Араэден, полушагом преодолевая разделившее нас расстояние.

Второй поцелуй тянул лет на шестьсот опыта как минимум. А может и на всю тысячу, кто его знает. Мое сердце, застывшее было от прикосновения пресветлого, ухнуло куда-то в пропасть, и мне казалось я падаю, падаю и падаю вместе с ним. Куда-то бесконечно глубоко, глубоко настолько, что падение давно превратилось в полет под светом сияющих звезд, дыхание рваное и судорожное, едва ли давало достаточно кислорода, и у меня безбожно кружилась голова, ладони обхватили плечи кесаря, в безнадежной попытке сохранить хотя бы равновесие.

И если первый поцелуй дарил нежность, второй безжалостно отнимал все! И мою силу, которую император безжалостно выпивал до последней капли, и мое самоуважение, которое исчезало вместе с попыткой сохранить хоть какое-то хладнокровие, не говоря уже об отстраненности, спокойствии, равновесии и прочем.

Все провалилось к гоблинам!

И я не могла понять, что это — следствие пережитого страха за его жизнь, последствия бессонной ночи, или опыт кесаря, прижимающего меня к себе с такой силой, что никаких мыслей о его слабости после яда и кровопотери уже просто не было. Были другие… О его губах, сухих и теплых, на которые я с ужасом и надеждой смотрела всю ночь, надеясь что они вновь изогнутся в улыбке, пусть даже и ласковой. О его руках, сильных настолько, что мне пришлось долго идти по трупам его врагов, прежде чем я нашла самого императора. О нем…

И о мире, который в нем нуждался примерно так же как и во мне.

Это отрезвило.

Отрезвило меня и остановило кесаря.

К своему стыду я простояла еще несколько минут, пытаясь вернуть себе хоть какие-то остатки самообладания, ну и перестать дышать так, как после пробежки вокруг охт шенге, причем ощущение было такое, что оббежала я поселение орков раз двадцать, не меньше.

— В тебе просыпается женщина, — нежно проведя рукой по моим спутанным волосам, тихо сказал император, прикасаясь губами тонкой кожи на виске.

— Или же есть два других вполне логичных объяснения, первое — кто-то слишком опытен, второе — кто-то чрезмерно опытен.

Он, продолжая крепко держать за талию, скользнул правой рукой по моей щеке, обводя по контуру лица, подцепил подбородок, вынуждая запрокинуть голову и взглянуть в его затуманенные страстью глаза, и снова склонившись почти к самым моим губам, Араэден прошептал: