Свет чужого солнца

Если бы подруга разозлилась на нее или накричала, Джехан бы только обрадовалась. Гнев - это хорошо, гнев - это признак жизни. Но Талот просто встала из-за стола. Жаркое осталось нетронутым.

Дом был почти пуст. Девушка направилась к выходу, подруга молча следовала за ней. И вдруг стены заговорили.

Рука Джехан рванулась к оружию - стены молчали с тех самых пор, как объявили о запрещении всякого насилия в Эр-Фроу. Только что толку в этой дробовой трубке - не палить же из нее в стену!

- Люди Эр-Фроу, - раздался ровный бесстрастный голос. - У семерых из вас началось кожное заболевание. На сгибах рук и ног, в складках кожи на шее, в паху и под мышками появляются красные пятна, вызывающие зуд и боль. Затем пятна начинают распространяться по всему телу. Каждый, кто обнаружит у себя эту болезнь, должен прийти к гедам в пустой дом у северной стены. Инфицированных людей отправят внутрь Стены и быстро вылечат. Болезнь не опасна, но передается при непосредственном контакте с больным.

После короткой паузы стены повторили сообщение. Джехан не стала дожидаться, пока они повторят его в третий раз, и повернулась к Талот.

- У тебя есть на теле какие-нибудь зудящие пятна?

- Нет, - неожиданно живо отозвалась Талот, - а если бы и были, то я бы к ним не пошла!

- Я тоже. И не потому, что их боюсь.

- А я боюсь, - снова поникнув, отозвалась Талот и зашагала к тренировочной площадке, на ходу отвязывая от пояса триболо.

47

Дахар проснулся от стука в дверь. Еще не открыв ее, он уже знал, кто там стоит.

Вчера они все, за исключением Илабора, который ушел сразу после полудня, заработались допоздна. Потом ушла Эйрис - она быстро утомлялась. Гракс последовал за ней, чтобы сделать для нее дверной замок в одной из комнат. Проститутка СуСу, как всегда, ушла вместе с Эйрис. Остальные четверо продолжали работать. Их потрясла глубина открывшихся знаний, часть которых приходилось постигать с нуля самому Граксу. Биология человека была ему неизвестна.

Сердце Дахара щемило от жалости. Если бы знать все это раньше! Если бы жрецы-легионеры знали то, что сейчас показывал им Гракс, - сколько жизней они могли бы спасти! Скольких страданий можно было бы избежать! Красно-синие, ослепленные самодовольным невежеством, снова и снова повторяли одни и те же ошибки, стоившие жизни не одному пациенту.

К вечеру все очень устали и перестали усваивать информацию. Но первым все же закончил Гракс.

- Я покидаю вас до завтра. Я очень устал.

Дахар посмотрел на Гракса и понял, что не знает, как выглядит усталый гед. В облике инопланетянина не было и намека на усталость.

Дахар думал, что не сможет заснуть. Однако едва успел добраться до постели, как тут же его сморил сон. Но вскоре сон был прерван стуком в дверь.

Молча сидя в кресле, на него смотрела Эйрис. Коридор за ее спиной был темен и пуст. Только четыре входные арки светились тусклым "ночным" светом. По привычке Дахар, занявший оборонительную позицию, пристально вглядывался в темноту. Он посторонился, и Эйрис вплыла в его комнату. Дахар запер дверь.

Здесь, в спальне, он оранжевый круг завесил.

С той ночи они почти не видели друг друга. Дахар не знал, то ли это сон, то ли явь, как и тогда, когда он пришел к ней, опустошенный, отчаявшийся, неуверенный в себе, не понимавший, почему он это делает. В нем проснулось почти забытое смущение той ночи, возродилась неуверенность. Все, что томило и тревожило его последние десятициклы, старательно подавляемое, загнанное вглубь, заворочалось, грозя новым душевным разладом.

- Здравствуй, - внешне спокойно сказала Эйрис, но он почувствовал ее тревогу и промолчал. Защитная реакция сработала, и, словно раздвоившись, Дахар как бы со стороны наблюдал за собой и за своей подругой. - Ты ни разу не взглянул на меня во время занятий, - наконец продолжила она. Ее тон поразил Дахара: без интонации, как у гедов, без намека на страх или заискивание. - А если бы взглянул - кого бы ты увидел?

Она высказала его собственные мысли. Дахар вспыхнул, но снова промолчал.

- Думаю, не меня, - ответила она за него, и Дахар уловил волнение, сдерживаемое усилием воли. Для делизийки, привыкшей открыто выражать свои чувства, это казалось странным. - Я думаю, - осторожно продолжала Эйрис, что, если бы ты на меня взглянул, то увидел бы проститутку.

Он и не знал, сколько отваги в этой удивительной женщине. Умная, смелая, желанная! Но, глядя на нее, жрец сразу вспоминал о Келоваре, вспоминал о мужчинах, которые были у нее до неведомого солдата - отца ее дочери. Этому не требовалось подбирать названия - оно давно существовало: проститутка. Он нисколько не сомневался в этом определении, но ответил как можно убедительнее:

- Нет!

- Не лги, Дахар. - Она вдруг рассмеялась. - Ты не умеешь врать, разве ты не знаешь?

- Да, Эйрис, - ответил он, удивляясь собственной прямоте. - Я знаю сестер-легионеров, матерей-легионеров, горожанок и проституток...