Свет далекой звезды

Смотрю на Божену. Бездонные глаза с океаном любви и тоски, слегка вздернутый нос, покрасневшие уши, тихое дыхание. Дрожащий подбородок сигнализирует о попытках скрыть плач, не выпустить нервное напряжение, пока мы не попали в свой мир, где его можно выпускать, не боясь никого – нашу квартиру. Румяна, покрывающие без того покрасневшие щеки, черные ресницы, вьющиеся волосы, выкрашенные в светлые разнообразные тона. Ком подкатил к моему горлу. Ну почему же ты лукавишь, сестренка?! Ты же стараешься стать еще красивее. Ты хочешь, чтобы к тебе на улице подошел высокий, стройный и добрый молодой человек, улыбнулся и подарил букет цветов, от запаха которых сердце застучало бы быстрее. А затем разнообразил твою жизнь и позволил создать ваш собственный мир. Но я понимаю, что ты не могла сказать этого мне, и знаю, почему.

Теперь я не стану мешать. Видит Метатрон, я готова сделать все, чтобы сохранить зрение, лишь бы позволить тебе стать самостоятельной. Тебе уже двадцать четыре года, и я отдам тебе одно из крыльев, чтобы ты начала искать человека, который подарит тебе второе.

– Приехали, – доложил Макс, останавливая машину.

– Спасибо, – сказала я, нащупывая ручку двери. – Еще яблоко хочешь?

Парень замотал головой. Ручка все не желала нащупываться, и Божена открыла дверь со своей стороны. Я полезла вслед за ней.

– Спасибо, что подвез, – улыбнулась я, стараясь смотреть как можно нормальнее. – Не сочти за дуру, если что. У меня сегодня день был критический.

Макс словно прикипел к рулевому колесу. Видать, я опять что-то ляпнула не так.

Встав на землю, я выпрямила спину, потянулась и зевнула. Судя по взгляду Божены, Макс все еще таращился мне вслед. Затем, очевидно, решив, что с него хватит, он надавил на газ, колеса прохрипели, и «Форд» тронулся с места.

– Домой? – спросила я. Женька кивнула, тихо шмыгнув носом, взяла меня под локоть.

Вот это определенно было не зря.

Только я занесла ногу над ступенькой, как картинка перед глазами исчезла. Продолжая улыбаться с довольным видом, я от неожиданности наступила на край решетки для вытирания обуви и чуть не грохнулась наземь. Божена не дала мне упасть, я схватилась за нее, обхватив руками, как дерево.

– Что за нафиг? – не поняла я. – Женя… я ничего не вижу!

– Алька… – прошептала Божена. – Домой! Просто пойдем домой! Это все сон, это просто страшный сон!

– Нет, – мычала я, мотая головой. – Нет, не хочу…

«Форд Фьюжн» развернулся на пятачке и поехал в обратном направлении. Урча двигателем, он медленно прокатился мимо нас.

Изображение вернулось.

Помню, в тот момент я решила не раздумывать, в чем тут истина – то ли я попросту спятила, то ли прозрения никогда не было, а восемь яблок в сумке были простым попаданием в яблочко. Но, черт возьми, если то была лишь мечта, то за нее стоило пободаться.

Оттолкнувшись от Божены, я заорала и прыгнула наперерез «Форду», который уже было начал набирать скорость. Звук удара лбом о капот сделал меня даже в чем-то довольной жизнью…

– Мать твою! – завопил Макс, глуша мотор и вылезая из салона. – Ты конченая?! Или катались мало?

Я отмахнулась от Божены, шагнула к парню и схватила его за воротник.

– Слушай сюда! – проорала я. – Мобильник есть?

– А? Что?…

– Мобильник, я говорю!

– Тебе врача вызвать?

Красный от гнева, Макс извлек трубу из кармана куртки. Я отняла ее, отвернулась и принялась вслепую набирать свой номер.

– Эй, погоди-ка… – начал парень, но я прервала его:

– Помолчи, пожалуйста.

Мой собственный сотовый зажужжал в сумке, и я сбросила вызов.

– Держи, – сказала я, возвращая телефон Максу и игнорируя его возмущенный взгляд. – Завтра ты чем занят?

– Ничем, – оторопело ответил парень.

– Сиди дома и жди звонка.

– Что?!

– Жди звонка, говорю! – рявкнула я, вытаскивая телефон и сохраняя входящий номер в памяти, не глядя на экран – управляться с мобильником я могу свободно и без глаз. – Нет, не так! Лучше позвони сам! Завтра мы с тобой встречаемся.

– В смысле?

– Завтра и узнаешь. Сейчас не смогу объяснить, извини. Все завтра.

Похоже, у Макса не хватило слов, чтобы высказать все, что он думает. Он посмотрел на Божену, очевидно, ища поддержки. Он ее не обрел. Еще бы.