Свет далекой звезды

— Оля, хочешь покататься? — Синие глаза Серго испытующе глянули на замершую девушку.

— А мы? — подскочила Юлька. — Я тоже хочу!

— А мы, Юленька, пойдем ежевику собирать. Ты же ее любишь — сама говорила. Я тебе такие кусты покажу — не оторвешься! Там ягоды крупные-крупные, сладкие-сладкие! — Отар был неподражаем. — А в этом катерке всего два места. Завтра и мы покатаемся. Если захочешь.

Накануне Серго попросил родственника Отара дать ему на день "Золотую рыбку".

— Девушку хочу покатать, — сказал он.

Тот без слов разрешил:

— Девушку покатать — святое дело!

Родственник был в курсе их отношений.

— Смотри, чтоб ей хорошо было.

— Постараюсь, — коротко ответил Серго.

Море тихо колыхалось, переливаясь всеми оттенками синевы: от голубого до темно-фиолетового. "Золотая рыбка" легко скользила по его блистающей глади, повинуясь уверенным рукам рулевого. Она уносила Олю в неведомую даль. Но это ее уже не пугало. Покойно глядела она на приближающийся незнакомый берег. Вот катер мягко ткнулся в песок — и мотор заглох. Предчувствие неотвратимого, близкого счастья охватило девушку.

— Господи! — обратилась она к тому, кто дал ей его. — Спасибо тебе! Благодарю тебя, Господи! Век буду на тебя молиться!

Она сидела и смотрела, как Серго спрыгнул на берег, закрепил страховочный трос и достал большой мягкий сверток. В нем оказался огромный пушистый плед. Он раскинул его в тени под нависшими над крохотным пляжем сосновыми ветвями. С трех сторон пляж ограждали высокие скалы, с четвертой его ласкало море. Море было совершенно пустынным — ни кораблика, ни далекого паруса, только белые чайки в густо-синем небе.

— Это Рай! — думала Оля. — Я в Раю! Надо покрепче запомнить все это, чтобы унести с собой, когда меня изгонят из него.

Скрестив руки на груди, Серго молча ждал, когда она подойдет. На негнущихся ногах она приблизилась к нему. Он прижал ее к себе совершенно.

— Скажи “да”. Иначе ничего не будет.

От великого смущения она спрятала пылающее лицо у него под мышкой, благо та оказалась рядом. Но он нашел его там, приподнял за подбородок и погрузил свой потемневший взор в ее глаза.

— Оля, скажи “да” — требовательно повторил он. — Да?

Голос его был глух, но тверд. Ну что ей оставалось делать?

Ее ответ он скорее угадал по чуть дрогнувшим губам, чем услышал. И сейчас же припал к ним своими крепкими губами.

Это было похоже на удар током, на землетрясение. Ноги у Оли стали ватными, и из-под них куда-то ушла опора. Но ее цепкий ум математика оставался пронзительно ясен.

— Я должна запомнить это ощущение, — велела она себе, — и это тоже, и это. Это мои драгоценности, которые у меня никто никогда не отнимет. Я буду копить их, чтобы потом, когда он покинет меня, перебирать в памяти и наслаждаться ими.

Теперь моя! — думал Серго, ловко управляясь с застежкой ее купальника. Теперь, девочка, от меня не убежишь. Все, отбегалась. Моя!

Поддерживаемая его сильными руками, она медленно опускалась. А ей казалось, что она летит вверх — в самые небеса.

Небо стремительно приближалось. Вот оно распахнулось, и Оля увидела несущиеся к ней звезды. От их нестерпимого сияния она закрыла глаза. Но самая крупная звезда проникла в нее и превратилась в маленькое теплое солнышко, которое осталось с ней навсегда.

А ее обостренные чувства собирали все новые и новые драгоценности, − и скоро душа ее наполнилась ими до самого края.

Унести, унести все это с собой, ничего не растерять! — билась в голове только одна мысль. Спрятать и никому не показывать. О, как я теперь богата! Теперь мне ничего не страшно — никакая разлука. Ведь моя память всегда со мной.

Они вернулись в Пицунду, когда солнце опустилось в море и первые звезды зажглись на небе. Под взглядом онемевшей подруги Оля молча собрала свои вещи и перебралась в крохотную квартиру на краю поселка, которую подыскал для них Отар.

Глава 7. ДЕСЯТЬ ДНЕЙ

СЧАСТЬЯ

Только теперь, находясь день и ночь под одной крышей с любимым, Оля поняла, что такое настоящая жизнь женщины. Жизнь такая, какой она и должна быть.

С великим изумлением она обнаружила, что домашние хлопоты, всегда казавшиеся ей скучными, могут приносить истинное наслаждение. Прежде она не любила убирать, готовить и могла часами валяться на диване с книгой в руках, питаясь одними бутербродами.

А теперь? Теперь она выучила наизусть любимые блюда Серго и научилась стряпать, да так, что он уплетал ее обеды за обе щеки и нахваливал. Было невыразимо приятно видеть, как он надевает свежую рубашку, выстиранную и выглаженную ее руками. Она бегала на базар, готовила еду, убирала квартиру — и все на одном дыхании. Во всех ее хлопотах был глубокий смысл: это для него! И потому она не уставала ни капельки.

Огонь, так опаливший ее в первые дни, превратился в ровное жаркое пламя. Оно согревало ее изнутри и прорывалось наружу, из-за чего лицо девушки казалось светлым даже в темноте.

Теперь ей можно было смотреть на него сколько угодно. Она трогала его загнутые ресницы, гладила брови, запускала пальцы в золотистую шевелюру. А он только моргал и улыбался. Но однажды осторожно спросил: