Свет для падшего (СИ)

Она резко развернулась, шлепнув меня по лицу волосами, собранными в хвост и молча подошла к нему. Он безразлично посмотрел на неё и приказал уйти, а потом и вовсе двинулся ко мне, не дожидаясь пока она выйдет. Фиби выглядела очень расстроенной, и, опустив плечи, вышла вон. В этот момент мне стало жаль её. Очевидно, у неё есть чувства к Азарию, но он такой холодный с ней, такой пренебрежительный.

— Она демоница? — спросила я у подошедшего мужчины.

— Да. Поэтому не подпускай её слишком близко. И вообще не доверяй никому, кроме меня.

— А тебе можно доверять? — усмехнулась я.

— Вполне.

— Раз уж мне отсюда не уйти, расскажи о себе.… Может, если я узнаю о тебе больше, стану лучше тебя понимать?

— Что ты хочешь знать обо мне? — спросил Азарий, протягивая мне полный бокал с вином и снова приглашая за стол.

— Зачем ты убивал ангелов? — настойчиво посмотрела я.

— Ты, правда, хочешь знать? — насторожился он, стукнувшись со мной бокалом.

— Конечно.… Об этом никто не распространяется, а Илиодор говорит, что не знает точную причину, — сказала я, отпив не много вина и ощутив легкое головокружение после смены напитка.

— Как интересно… Кому как не ему знать причину моего поступка, — тихо проговорил падший, — хорошо, я расскажу тебе. Думаю, ты очень удивишься услышанному.

Глава 12

Роды — опасный процесс, как в физическом, так и в моральном плане. Не зря, по статистике прошлых веков можно наблюдать большую смертность среди рожениц и новорожденных. Сейчас медицина далеко продвинулась, в поле уже никто не рожает, и, как правило, все проходит более-менее легко и безопасно, благодаря квалифицированному медперсоналу.

Но бывают исключения. И мои роды стали одним из них.

Для меня и врачей стало неприятным сюрпризом то, что в моём аккуратном животике был довольно крупный плод, весом почти четыре килограмма. На УЗИ это заранее определить не смогли, потому что на поздних сроках его решили вообще не делать.

Из-за того, что ребенок крупный, роды шли тяжело и для меня, и для ребенка, и для врачей. У меня долго не получалось разродиться, было невыносимо и очень тяжело. Я проклинала всё и всех. В тот момент я очень сильно жалела, что не сделала аборт. Врачи ругали меня, а я кричала в ответ. Меня всё достало.

Спустя долгих, невыносимых десять часов, я все-таки родила. Когда мне положили мою девочку на грудь, я не могла поверить в то, что это всё реально. Маленький тёплый комочек, для которого я была всем миром. Казалось, что появление на свет причиняет ей боль: воздух, которым она теперь вынуждена дышать, яркий свет больничных ламп и холод, заставляющий дрожать и плакать. И вот она на мне, как слепой котёнок, который ищет материнское тепло и молоко.

Маленькая, с красной сморщенной кожей она вызывала во мне какие-то особенные чувства. А тепло её тельца разливалось по мне волной нежности и необычайного трепета.

У меня был своего рода шок: не смотря на жуткую усталость, я чувствовала какое-то перевозбуждение. Мне казалось, что я могу хоть сейчас вскочить с кресла и бежать вместе с дочкой домой. Это была эйфория, от того что я справилась и увидела свою малышку, которую носила под сердцем на протяжении девяти месяцев. Но это состояние длилось недолго.

У меня были сильные внутренние и внешние разрывы, такие, что сам медперсонал был в шоке. Мне поставили обезболивающий укол и принялись зашивать. Вот тогда-то я и почувствовала адскую боль. Я чувствовала каждый прокол, как входит и затягивается нить.… Слезы лились градом, я нервно вздрагивала от боли и думала только об одном — скоро это всё закончится и начнётся другая жизнь. Нужно было лишь немного потерпеть.

После того как разрывы зашили, меня оставили отдыхать в кресле примерно на час, и поставили капельницу с антибиотиком. А затем помогли перебраться на каталку и отвезли в палату. Дочку пообещали принести утром.

Я не могла сразу уснуть, было море эмоций и мыслей в голове. Предвкушение от встречи с моей доченькой Кирой. Я написала отцу сообщение о том, что родила и с нами всё хорошо. И вскоре уснула.

Утром, я с трудом поднялась с постели, было сильное кровотечение, и простынь была запачкана. Ко мне зашла уборщица и принесла новое постельное. Позже позвали на завтрак, аппетита ещё не было, но я заставила себя немного поесть. Я ждала. Ждала, когда мне принесут мою кроху. Но её принесли только после обеда.

Я неуверенно взяла её на руки. Такая маленькая и беззащитная. Она смотрела на меня серьёзным и осознанным взглядом, будто видит насквозь и может прикоснуться к моей душе. Было страшно сделать что-то не так, неправильно взять или случайно сделать больно.

У нее были глаза Стаса, но в целом она была больше похожа на меня. Такой же небольшой носик, слегка задранный кверху, такая же форма губ — бантиком.