Свет для падшего (СИ)

— Конечно, помогу. Ведь мы с тобой одно целое, я в твоей крови, голове и сердце. У нас есть мы, и больше нам никто не нужен.

Дни то быстротечно сменялись один за другим, то тянулись мучительным тиканьем часов. Я не знаю, сколько недель сижу взаперти, но за это время мои ожоги полностью зажили. Азарий больше не появлялся, чему я очень рада, у меня еще есть немного времени в запасе. Пару раз за все это время ко мне приходил лекарь, следивший за состоянием моих ожогов и пытавшийся понять природу моего безумия. Которого, на самом деле, нет. Им не убедить меня в этом!

Лекарь задавал разные вопросы, просил описать голоса, звучащие в голове, образы и видения, далеко не всегда приятные. Он что-то быстро записывал в свой маленький блокнот и делал задумчивое выражение лица. Но мне было все равно, что он делает. Я для себя уже давно все решила.

Больше всего мне не нравилось, что я снова сижу в клетке. Как же истосковалась по свободе, неспешным прогулкам и посиделкам у моря перерождения. Но они заточили меня в собственную комнату и только иногда заходят, чтобы проверить, не сделала ли я с собой еще что-нибудь. Более того, они отключили дополнительные возможности в моей комнате. Я больше не могу создавать силой мысли предметы в ней, менять ее вид и расположение. Теперь это просто спальня. Как они говорят, это все ради моей же безопасности.

В один из скучных и ничем не примечательных дней, замок в двери несколько раз щелкнул, и в проеме показалось слегка улыбающееся лицо Германа. Он медленно вошел и присел рядом.

— Привет.…Ну как ты? Понимаю, что это глупый вопрос.… Но я очень переживаю, места себе не нахожу.

— Мне уже лучше, правда. Голоса уже почти не слышу, кожу не сдираю, — хихикнула я.

— Это хорошо. Значит, тебя скоро могут выпустить. Но какое-то время тебе нельзя будет перерождаться. Сама понимаешь, что из этого ничего хорошего не выйдет.

— Да, ты прав. Ну что ж, поживу пока тут, в Светлом мире.

— А как же Азарий? — искоса посмотрел Герман.

— Я пока не хочу загадывать. Вот вернется и решим. Кстати, ты не знаешь, когда он должен вернуться?

— Вроде в течение недели, говорят, что он нашел способ полностью избавить тебя от…твоих проблем, — осекся он, видимо не желая, меня обидеть или задеть.

— Хорошо.…Это очень хорошо… — повторила я и придвинулась к мужчине ближе.

— Может, хоть обнимешь меня? Здесь невыносимо скучно. Но ты как всегда любое место можешь скрасить. Мне тебя очень не хватало, — распахнула руки я, сделав щенячьи глазки.

— Прости,…Я видимо переволновался, всю ночь не спал, ожидая нашу с тобой встречу, — нырнул в мои объятия он.

Я крепко-крепко сжала его, попутно обшаривая карманы его балахона.

— Агата, ты меня задушишь, — весело проговорил он, и мы с хохотом улеглись на кровать.

Несколько минут мы пролежали глядя на звездное небо, которое я пожелала вместо потолка. Это единственное, что было разрешено, потому что такой потолок успокаивал и отвлекал.

Мы разглядывали созвездия и пролетающие со вспышкой кометы. Герман показывал на яркие звезды и называл их несуществующие названия, чем как обычно смешил меня.

— А это попка носорога. Самая крупная звезда в этой галактике. Хочешь, я ее тебе достану? — шутливо спросил он.

— Ну, нет, пускай и дальше светит, — весело отреагировала я.

— Не хочешь попку носорога? — удивленно взглянул он.

— Нет, она может меня раздавить.… Или тебя, когда ты за ней полезешь.

— Тогда я погибну как герой! — засмеялся он.

— Не нужно погибать, Глеб.

— Как ты меня назвала?

— Глеб. Просто вспомнила. А что?

— Если это прошлая моя жизнь, то…

— То что? — удивилась я.

— Я не помню, Агата.

— Что значит, ты не помнишь? — мои губы предательски задрожали.

— Я отдал свои воспоминания ангелу. Я снова чист, готовлюсь к новому перерождению, — ответил Герман серьезно.

— Ясно. Жаль, что ты больше ничего не помнишь.

— Я сказал, что не помню. Но это не значит, что я от тебя отвернулся и решил разорвать все наши связи. Мы по-прежнему родственные души. Ничего не изменилось. Я просто не помню, кем был и что делал. На мое отношение к тебе это не повлияло.

Я с грустью смотрела на мерцание звезд.

— Ну чего ты? — он положил ладонь мне на подбородок и повернул его к себе. — Важнее тебя ничего нет. Не понимаю твоей грусти.

— Просто я помню слишком много…

— Нужно сказать, чтобы тебя тоже очистили от воспоминаний.

— Не нужно. Пока не нужно. Они, мне помогают, греют меня.

— Ох, Агата… Ты слишком затянула с ними. Нельзя жить прошлым, ты должна отпустить.

— Я отпущу. Но мне нужно еще немного времени. Не говори, пожалуйста.

— Ладно. Но пообещай, что ты сама об этом попросишь.

— Обещаю.

— Вот и славно, — он нежно обнял меня и поцеловал в макушку.

С ним было хорошо и спокойно. Я незаметно уснула.