Свет дня

— …полностью все, что мы планировали, а также кое-что в качестве достойной приправы к дорогому блюду… и даже снова поставил на место оконные заслонки.

Чуть позже я почувствовал, что Миллер сам снимает капроновый шнур у меня с груди. А когда открыл глаза, то увидел, как он прикрепляет бархатный мешочек к своему поясу, а Фишер уже возится с узлами анкерной веревки. Я подполз к нему и стал ему помогать. Мне до смерти хотелось как можно скорее убраться отсюда. И они мне, не сомневаюсь, в этом помогут. Ведь Фишеру с его больной рукой тоже нужна будет помощь, чтобы вернуться на ту самую крышу верхнего уровня…

Мы отправились в обратный путь в точно таком же порядке, как шли сюда, — Миллер во главе, я за ним, а Фишер в конце. Но на этот раз нам не пришлось никуда поворачивать.

Мы оставили крышу над «Залами ожидания „белых“ евнухов» справа, прошли мимо султанских кухонь до стены у «Врат спасения» — там было всего одно место, которое вызвало у меня некоторые трудности, но я на четвереньках его все-таки преодолел — и оказались на стене, выходящей прямо во внутренний «Дворик янычаров».

Совсем недалеко от этой стены проходил длинный ряд высоких деревьев, и свисающую ветку ближайшего из них Миллер не задумываясь использовал как якорь под блок-таль. Сначала он спустил на землю Фишера, потом меня, но сам спускаться в «люльке» не стал — не оставлять же такую столь очевидную улику прямо на дереве! И дело, конечно, было не столько в самой улике, сколько в том, чтобы не оставлять следов способа, которым было совершено это более чем дерзкое ограбление… Отвязав шнур, он сложил его пополам, перекинул через ветку и буквально через несколько секунд уже стоял вместе с нами на земле. Моментально сдернул шнур с ветки и начал его сворачивать в бухту. Самое примечательное — во всяком случае, для меня — заключалось в том, что, проделав такую работу, он даже не запыхался…

Теперь во главе нашей процессии был уже Фишер, ведший нас к внешней стене, расположенной чуть ли не строго параллельно автодороге, которую туристы обычно использовали только в дневное время. Это оказалось совсем недалеко, так что минуты через две мы уже отчетливо видели свет окошек сторожки, где сидели охранники громадных входных Баб-эль-Мандебских ворот. До сих пор мы медленно шли, скрываясь в тени густых деревьев, но здесь они, к сожалению, кончались. Метрах в сорока пяти отсюда высилась церковь Святой Ирины, чуть дальше вперед дорога раздваивалась: правая «рука» шла прямо сюда к воротам, а левая, сужаясь и извиваясь, бежала вниз по холму по направлению к морю…

Там мы остановились, внимательно оглядывая ворота. Они находились уже совсем рядом — всего метрах в тридцати пяти, не далее, — и вдоль них лениво расхаживал мрачного вида часовой с карабином, перекинутым через плечо.

Фишер, вплотную приблизив свое лицо к моему уху, прошептал:

— Сколько сейчас времени?

— Без пяти десять.

— Придется чуть подождать.

— Подождать чего, сэр?

— Нам придется спуститься вниз по холму вон там, слева. Когда где-то минут через пять часового сменят, нам будет легче пройти незамеченными. И безопаснее.

— А куда мы направляемся?

— К железной дороге… Там, где она проходит через эту стену.

Прибережная часть этой дороги — примерно четверть мили — шла вдоль внутренней стороны стены, но, насколько мне было известно, как на входном, так и на выходном концах располагались усиленные посты охраны. О чем я не преминул им заметить. И Миллеру, и Фишеру.

Последний только усмехнулся:

— Посты охраны? Да, имеются. Но не ворота! Вот их-то там нет, это уж точно.

Миллер предостерегающе поднял руку…

Дверь сторожки со скрипом открылась, в освещенном дверном проеме показались силуэты двоих сильно жестикулирующих мужчин, затем один из них вошел внутрь, а другой, закурив, направился к воротам. Процедура смены часовых закончилась. Фишер чуть коснулся моей руки:

— Пошли.

Он вышел из тени деревьев и быстрым шагом пересек травяную лужайку в направлении дороги, которая, постепенно сужаясь до размеров лесной тропинки, шла вниз по холму. Секунд через тридцать верхняя часть склона уже полностью скрывала нас от часового. Фишер, не останавливаясь, пару раз обернулся, чтобы убедиться, что мы не отстали, и пошел медленнее, заметно спокойнее.

Впереди нас уже отчетливо виднелась темная полоска моря, а за ней далекие огоньки Селимии и Хайядарпассара на азиатской стороне пролива; множество других, чуть более ярких огней и огоньков неторопливо перемещались по воде в разные стороны — очевидно, ночной паром и мелкие рыболовецкие суда… И хотя в дневное время туристы с фото- и кинокамерами тратят сотни и сотни метров пленки, чтобы увековечить этот, скорее всего, на самом деле просто великолепный вид, лично мне совсем не хотелось увидеть его еще раз — ни в свете дня, ни ночью…