Свет глубоких недр

Пытается представить себе другое, что было совсем недавно. Тени-ножи нагоняют лодку. Послушная рукам Вадима, она увертывается, мечется среди сферических куполов, среди розового сияния.

«Цок!»

Схвачены! Но теперь они в костюмах.

Саша тщательно собирает записи наблюдений, прячет их в пластмассовый футляр. Ножи смыкаются… Ножи каждую секунду готовы раздавить его… Саша не забыл ни одной заметки, ни одного образца.

Петр Петрович отдает приказ:

— Лодку оставить! Будем по одному выбираться на поверхность. Захватать с собой записи и пробы.

Мужчины закрепили на груди чехлы с папками наблюдений, с образцами неведомых Пород. А море затаилось, как будто потемнело. Не упругой волной, а всей своей массой било о выступы пород, там, где вода устремляется в гейзер. Сиянье померкло. Пока еще далеко, но со всех сторон из-за лапчатых ветвей надвигалась темнота. Она шла очень медленно, но, кажется, неотвратимо.

Лельке хотелось закричать:

— Быстрее! Быстрее!

— Александр! Иди! — голос Петра Петровича one дрогнул.

Никто не шелохнулся, все только слушали… Саша шагнул к скважине. Туда, где бурлила вода. Оглянулся. Товарищи — пять темных фигур. За ними покинутая лодка, прозрачная, с тенями перегородок и приборов. И что-то надвигается из-за каменного леса, из-за причудливых, как будто ставших единым целым ветвей… Это уже не похоже ни на лес, ни на ветви! Огни в них погасли… Захлебнулись…

Небольшое усилие… Едва уловимый толчок… И Сашу подхватила бурлящая вода… Он скрылся в пене, в воде, которая стала почти бурой.

Вадим и Эдик придвинулись друг к другу. Они приготовились замыкать отступление.

Минута… вторая… третья… седьмая… Четкий голос Саши:

— Следуйте за мной. Все хорошо.

Лелька двинулась второй. Оказывается, подниматься тяжелее, чем спускаться против тока воды… Спуск был медленным, напряженным. Каждый мускул тела боролся с выталкивающим давлением. Так сантиметр за сантиметром продвигались они по скважине вниз. Сейчас вода и пары, как пробку, подбрасывают человека. Гибелью угрожает каждый выступ стенок. Кажется: удар! И все! Конец… Острой болью заныло левое плечо. Лелька не отметила, когда ушиблась.

По-настоящему опомнилась уже наверху. Исчезла вода, нескончаемая, непреодолимая и упругая… Хотела поднять руку, но она отяжелела на воздухе, как и все тело.

Лелька лежала на камнях. Саша склонился над ней. Он как будто разбух в водолазном костюме. Шлем успел стащить… Лицо бледное, очень бледное…

Лелька улыбнулась:

— Порядок.

И слегка приподнялась… Чуть не упала… Тяжело в этом костюме… Саша торопился скрутить ее шлем.

Первое блаженство… Воздух… Насыщенный парами и непривычными запахами. Саша помог подняться. Лелька громко рассмеялась, ощутив твердость под ногами… Воздух над головой… Черный с блестящими бликами потолок… А стены сияют…

Осматриваться некогда… Вынырнула Ксения Михайловна. Лелька вместе с Сашей подтянули ее к краю кратера. И очень скоро один за другим выплыли отец и Эдик… И, наконец, Вадим… Он еще находился там, только шлем мелькнул, когда прозвучало удивительно четкое:

«Цок! Цок!»

Эдуард и Саша выдернули товарища за камни.

Все инстинктивно попятились. Тени метнулись по потолку. И тишина. Только вода журчит, стекая маленькими ручейками.

— Вода, — шепнула Лелька, — в воде…

Она указала рукой провал гейзера. Разъяренные пары подбрасывали что-то мутно-синее, обрывки непонятной ткали. Как бессильные тряпки, несколько мгновений полоскались они. И начали медленно погружаться.

— Остатки нашей лодки, — сказал приблизившийся к кратеру Вадим.

До желтого домика из нинолина осталось совсем немного — несколько пещер, туннелей, лазов — обычные земные переходы.

Над жерлом гейзера безмятежно клубятся облака. Урчанье ручейков глохнет, как в полумягких стенах.

Избавление близко, рядом! Идти! Скорее идти! В земной простор.

9

А путь казался долгим. Эдуард шагает первым. Хлюпает вода под отяжелевшими ногами. Он ссутулился, но не от ноши. На его плечах килограммов пять — не больше.

Как он войдет теперь в лабораторию Воронина? Конечно, на его счету сотни редчайших наблюдений… А каждый мускул еще долго будет помнить всеобъемлющую, как удар тока, реакцию на опасность… И холодную рассудочность воли… И непреодолимую усталость. Сейчас все это сгустилось, сконцентрировалось в едином целом. И это единое дает ему право войти к Воронину равноправным. Равноправным? Нет… Старик никогда не унижал его. Наоборот, всегда старался подчеркнуть, что и он, Эдик, в лаборатории хозяин.

Уверенным в себе… Тоже нет… Он прекрасно сознает, что впереди очень много срывов, ошибок…

Просветленным? Да.

Они с Лелькой буду ковыряться вдвоем… Старик не откажется от нее…

Неля… Эта девушка, почти жена, теперь казалась близкой. И стало жаль не то ее, не то себя…

А сын… Сын уже живет… дышит…

Профессор и Саша пытаются идти рядом.

— Но это противоречит термодинамике! — резко восклицает Саша. — Второму началу…

— Это значит, — тихо говорит Петр Петрович, — мы что-то недопонимаем…

Они не замечают дороги.

Капли, что падают с потолка, и вода под ногами шумит в унисон: мы вернемся… мы вернемся еще…