Свет и тень

Сомервилл поставил поднос на стол, одной рукой приподнял Каролин, а другой поправил у нее за спиной подушки. Руки его оказались на удивление ловкими и нежными, хотя выражение лица по-прежнему оставалось отчужденным. Простыня, как того и следовало ожидать, соскользнула вниз, и сквозь тонкую сорочку стали четко видны плавные линии ее груди и темные крути сосков. Зардевшись, Каролин схватила простыню и прижала се к себе, чтобы прикрыть грудь. Хотя на бесстрастном лице Джейсона не дрогнула ни одна черточка и ничто не указывало на то, что он видел ее на миг обнажившееся тело, у Каролин жадные, похотливые взгляды мужчин из той публики, что посещала театр на островах, вызывали меньше стыда, чем ледяной взгляд этого человека, считавшего себя ее мужем.

Почему, гадала Каролин, он с таким отвращением относится к Синтии? Неужели его гордыня до сих пор не в силах справиться со своими язвами? Наверняка бегство Синтии переживалось как страшное унижение, даже прямое поругание его чести, но ведь он никогда не любил жену. Не преследовал ли он ее из-за денег, желая хотя бы материально компенсировать нанесенный его душе ущерб? Впрочем, следовало признать, что в поведении Синтии, несомненно, угадывалось нечто более едкое, чем простая неприязнь к мужу. Можно было предположить, что ею двигало невероятное отвращение и презрение. Что же такое должно было произойти между двумя людьми, чтобы вызвать столь опасное противостояние?

Джейсон снова повернулся к кровати и бережно поставил поднос на колени Каролин.

— Больше ничего не нужно?

— Нет, достаточно. Я… я очень признательна…

Сомервилл пожал плечами.

— Видишь ли, в мои планы не входило морить тебя голодом. Единственная вещь, которая меня заботит, — это соблюдение приличий. Я думаю, нам не составит особого труда быть на публике обходительными друг с другом. А встречаться наедине и вовсе даже не нужно.

— Интересно, как далеко ты зайдешь, защищая свое доброе имя? — пробормотала Каролин и нахмурила брови.

— Не далее простой симуляции счастливого брака, который я так непредусмотрительно заключил.

— Что ж, одиночество на пару часов мне обеспечено, — пробурчала она себе под нос. — Похоже, лорда Браутона не слишком заботит состояние его недомогающей жены.

Каролин взбила подушки и снова легла, закинув руки за голову. Она была благодарна за представившуюся возможность побыть одной. Ей нужно время, чтобы подумать о Синтии.

Внезапно замысел, который она лелеяла, показался ей почти неосуществимым. За годы, прошедшие с той поры, как она покинула родной дом, в ее сестре могло многое перемениться: ее житейские воззрения, ее страхи и надежды, ее прическа, манера одеваться. Могли измениться голос, жесты, смех.

Семь лет, разделявшие близнецов, вдруг показались Каролин непреодолимым препятствием. Она не имела ни малейшего представления о друзьях Синтии и о том, где эти друзья жили. Возможно, сестра часто любила посещать Лондон. А возможно, как раз наоборот. Не исключено, что она любила принимать гостей в… Как же называлось это место, о котором говорил Джейсон? Браутон Холл? Нет. Браутон-Курт? Ее, Каролин, он называл леди Браутон. Это означало, что свекор умер, а муж унаследовал его титул. Но когда? И как умер старик? Оказалось, что она могла быть не осведомлена о целом миллионе подробностей, незнание любой из которых могло выдать в ней самозванку. Какие-нибудь незначительные промахи Джейсон сможет и не заметить, но то, что его супруге могли быть неведомы имена управляющего поместьем или кого-либо из домочадцев, он едва ли выпустит из виду. По крайней мере, думала Каролин, он вряд ли сумеет наказать ее за этот обман и попытается все сохранить в тайне. Уж скандала он будет избегать любой ценой!

Все утро Каролин провела в работе над голосом Синтии, призывая всю свою незаурядную память. Одним из основных различий между близнецами был их смех. Каролин обычно смеялась громко и неистово. Ей пришлось попотеть над легким и весьма музыкальным хихиканьем Синтии. Синтия разговаривала тихим и нерешительным голосом, часто с незначительным повышением.

Каролин сама не могла понять, ради чего она так старалась. Между тем дразнить дикое животное всегда довольно опасно. Она подозревала, что за всем этим внешним лоском скрывалась примитивная натура, весь гнев которой выльется на нее, если она доведет дело до этого.

— Кстати, ты мог бы претендовать на восстановление своих супружеских прав. Так поступил бы всякий супруг на твоем месте.

Довольно быстро Сомервилл справился с удивлением:

— Ты что, испытываешь мой характер, дорогая? Пора бы понять, что все уже давно осталось позади. Ты больше не увлекаешь меня, а перспектива завоевать тебя, как неприступную крепость, никогда не прельщала меня.