Свет и тени

Миранда, удивленная и обрадованная своей способностью вести любовную игру, не испытывала ни малейшего желания одеваться и покидать их маленький уединенный мирок. Ей хотелось исследовать свои сексуальные возможности, взяв Мэтта в проводники.

— Я хочу быть опасной, — прошептала она, — соблазнительной, желанной…

Мэтт мягко поцеловал ее.

— Не переоценивай своих возможностей, дорогая. Ты давно не была с мужчиной и не пытайся так сразу восполнить пробел. Нам было хорошо в первый раз, а дальше будет все лучше и лучше. Мы же договаривались не торопиться, правда? Мы собирались устроить пикник на солнышке, так идем на пляж. Будем загорать, купаться, говорить друг с другом. Но не станем портить удовольствие излишней торопливостью.

Миранда нахмурилась, досадуя на себя за невежество в самых элементарных вещах. Мэтту и так приходится думать за них обоих, а она еще доставляет ему лишние заботы. Она открыла было рот, чтобы извиниться, но вспомнила его категорический запрет.

— Мне пора научиться тому, что большинство женщин знает с юного возраста, — пробормотала она, натягивая купальник.

Мэтт, уже одетый, поднялся и подал ей руку.

— Наверное, твоя мать почти не говорила с тобой о таких вещах?

— Нет. Моя семья была крайне религиозна. Думаю, мать ложилась с отцом в постель только ради того, чтобы зачать детей. И уж, конечно, они не занимались любовными играми. Между ними не было нежности. Наверное, отчасти поэтому я так сильно привязалась к Тому. В самом начале он дал мне почувствовать вкус другой жизни, и я с жадностью заглотила наживку. Я не задумывалась о мотивах его поступков, не пыталась вникнуть в суть.

Мэтт привлек ее к себе.

— Если тебе станет от этого легче, вот что я скажу: я сомневаюсь, чтобы ты сумела его раскусить. Судя по твоим рассказам, этот парень был мастер пудрить мозги. Сомневаюсь, чтобы собственная мать хорошо его знала.

Миранда даже съежилась под волной неприятных воспоминаний. Она-то знала, на какой пьедестал Кларисса возвела единственного сыночка. В глазах матери Том был само совершенство.

— Да, это так, — согласилась она.

На миг в памяти воскресли события, предшествовавшие разводу. Разговор со свекровью, требование, которое та выдвинула, угроза, в конечном итоге вынудившая Миранду уступить. Потом эта уступка слишком дорого ей обошлась, не оставив иного выбора, кроме как бежать куда глаза глядят.

Мэтт почувствовал, как она напряглась, и мысленно обругал себя. Черт его дернул вспоминать о прошлом.

— Забудь их. С этим покончено.

— Нет, — возразила Миранда, — я живу под этим гнетом уже несколько лет…

Ей внезапно захотелось рассказать Мэтту об одной небольшой, но существенной детали, которую она опустила в своем рассказе. Мэтт повернул ее лицом к себе.

— Покончено, Миранда. Тебе больно оглядываться назад, и не надо этого делать, ведь изменить ничего нельзя. Выбрось из головы. Забудь. Живи настоящим и думай о будущем. Оно в твоих руках.

— Но, Мэтт… — начала она.

Он не знает, что она сделала. Она должна ему во всем признаться, чтобы в их отношениях не было ничего недосказанного.

Мэтт прервал ее слова поцелуем.

— Я здесь. Ты рядом. Остальное не имеет значения.

Миранда обмякла от его прикосновения. Она была еще слишком неискушенной, чтобы противостоять страсти, которую он умел пробуждать одним поцелуем. Но самое главное — она не хотела ни в чем ему отказывать. Возможно, он прав. С прошлым покончено. Она дорого заплатила за свободу — так дорого, что это едва ее не сломило.

Обвив Мэтта руками, Миранда доверчиво прильнула к нему. Она хочет жить настоящим и будущим. Потратить попусту хоть один миг будет преступлением.

Миранда блаженно растянулась на песке. Волны прибоя мягко набегали на берег и, пенясь, отступали, маня птичью мелюзгу выброшенным на берег кормом. Миранда с улыбкой наблюдала за стремительно носящимися взад-вперед куликами, поклевывающими копошащихся в водорослях насекомых.

— Блаженствуете, леди? — заметил Мэтт, опускаясь рядом с ней на колени. — Да будет вам известно, я таскался к машине исключительно ради вас. Для кого другого нипочем не стал бы.

Он нахлобучил на голову Миранды огромную пляжную шляпу, повернув ее наискосок, так чтобы поля заслоняли от солнца, но не скрывали ее лицо.

— Мне не нужна шляпа. Я никогда не обгораю на солнце.

— Ты поражаешь меня своей наивностью. В полдень на пляже здорово припекает, даже в тени. От блеска воды и раскаленного песка не меньше вреда, чем от прямых солнечных лучей. Мне твоя кожа нравится такой, какая есть.

У Миранды в глазах заискрилось лукавство.

— Да, папочка, — с усмешкой поддразнила она и, вскочив, помчалась к воде. Шляпа слетела и осталась лежать на песке.

Мэтт кинулся следом, быстро нагоняя ее широкими шагами. Все же она первой добежала до воды и нырнула, стремительно рассекая волны, словно оказалась в родной стихии.

Мэтт нырнул следом. Несмотря на массивное тело, он не уступал ей в гибкости. Двумя взмахами он нагнал ее. Миранда вынырнула на поверхность, слегка запыхавшись.

— Где ты научилась так плавать?