Свет иных дней

А потом, на глубине более трехсот пятидесяти миллионов лет, предок снова видоизменился. Голова самки стала более тупой, конечности – короче и толще, туловище приобрело более прямолинейные формы. Вероятно, теперь это была амфибия. Наконец короткие лапы стали плавниками, а потом и плавники убрались внутрь туловища.

– Жизнь уходит с суши, – прокомментировал Давид. – Последний из беспозвоночных – может быть, скорпион – уползает в море. На суше растения скоро утратят листву и перестанут тянуться вверх.

И после этого на суше останутся только самые простые формы жизни, покрытые панцирем…

Неожиданно Бобби словно бы погрузился в воду. Уходящая с суши праматерь переселилась на мелководье.

В воде было тесно. Ниже располагался коралловый риф, протянувшийся в млечно-голубую даль. Он был украшен чем-то вроде гигантских цветов на длинных стеблях, и между этими «цветами» сновало великое множество заключенных в раковины и панцири существ, искавших себе пропитание. Бобби узнал моллюсков, похожих на наутилусов, увидел гигантских аммонитов.

В этом мире предок человека представлял собой маленькую, похожую формой на нож неприметную рыбку, одну из метавшейся туда-сюда стайки. Их движения были настолько же сложными и нервическими, как у большинства современных видов рыб.

Вдалеке появилась акула. Ее силуэт нельзя было спутать ни с чем даже в такой глубине веков. Стайка рыб, опасаясь акулы, торопливо уплыла прочь. У Бобби в сердце шевельнулось сочувствие к далеким предкам.

Давид снова прибавил скорость. Четыреста миллионов лет, четыреста пятьдесят…

Ассорти экспериментов эволюции. Хрупкие тела предков покрывались то одной, то другой костяной броней. Некоторые из них протянули не больше пары поколений. Казалось, эти примитивные рыбы не имеют особых планов на будущее. Бобби было понятно, что жизнь занимается сбором информации и накоплением уровня сложности и что эта информация затем будет храниться в самих структурах живых существ. Ее накопление происходило болезненно, на протяжении многих и многих поколений, ценой страданий и гибели. А сейчас, при обратном просмотре, эта информация, казалось, терялась почти равнодушно и беспечно.

… А потом в одно мгновение уродливая примитивная рыба исчезла. Давид замедлил скорость падения.

В этом древнем море рыбы не водились. Далекий предок человека тут был всего лишь белесой тварью, похожей на червя. Существо ползало по подернутому рябью песку на мелководье.

Давид сказал:

– Начиная отсюда все становится значительно проще. Тут только совсем немного водорослей. А на рубеже миллиарда лет останутся одни одноклеточные – и так вплоть до самого начала.

– До этого еще далеко?

Давид негромко проговорил:

– Бобби, мы только начали. До этой точки нам еще три раза по столько нужно пройти.

Спуск продолжился.

Предок оставался примитивным червем, его очертания едва заметно менялись. Но вдруг он преобразился в комок протоплазмы посреди коврика водорослей.

А когда братья опустились еще ниже, остались одни только водоросли.

Неожиданно навалилась тьма.

– Проклятье, – вырвалось у Бобби. – Что случилось?

– Понятия не имею.

Давид унес себя и Бобби еще дальше. Миллион лет, еще миллион. Но глобальная тьма не отступала.

Наконец Давид прервал связь с предком из того периода – микробом или простейшей водорослью – и вынес фокус червокамеры на поверхность, а потом поднял его на тысячу километров выше чрева Земли.

Океан был белым, от полюса до экватора его покрывал лед.

Огромные пласты льда были изборождены складками и ущельями длиной в несколько сотен километров. Над ледяным горизонтом вставал серпик Луны. Ее словно бы покрытый оспинами лик не изменился с настоящего времени. Даже в эту невероятно древнюю эпоху Луна была жутко старой. Но светила Луна в отраженном свете Земли почти так же ярко, как если бы на нее падали прямые лучи Солнца.

Земля стала удивительно яркой – возможно, в этом она даже превосходила Венеру. Жаль, некому было сравнить.

– Ты посмотри, – выдохнул Давид.

Где-то неподалеку от экватора Земли виднелась округлая впадина с довольно гладкими стенками и невысоким зубчатым валом посередине. – Это же кратер. Очень древний. Лед, покрывающий планету, лежит давно.

Они продолжили спуск. Мелькающие детали ледяного покрова – трещины и выступы на поверхности льда, снежные холмы, похожие на песчаные дюны, – все это слилось в жемчужную гладкость. Но глобальное оледенение продолжалось.

Неожиданно после углубления еще на пятьдесят миллионов лет льды растаяли – будто изморозь на нагретом стекле. Но стоило только Бобби ощутить облегчение, как льды образовались снова и опять покрыли всю планету от полюса до полюса.

Еще трижды таяли льды, пока наконец не исчезли окончательно.

А когда исчезли, перед братьями предстала планета, которая была похожа и не похожа на Землю. Тут были синие океаны и материки. Но все материки были пустынны, их покрывали горы с ледяными вершинами или красно-бурые пустыни, и их очертания были совершенно незнакомы Бобби.