Свет иных дней

Она заворчала и провела пальцами по распущенным волосам.

– Давид предупреждал, что все так и будет. Вопросы, вопросы.

Интонация у нее была странная, голос сухой, словно она отвыкла разговаривать вслух.

– Зачем меня вернули? … О! Полынь. В этом все дело?

Мэри нахмурила брови. Она словно бы на миг прислушалась к далеким голосам.

– Полынь? А, ты про ту комету. Ее мы давным-давно оттолкнули.

Она сказала об этом небрежно, будто речь шла о мошке, которую прогнали, махнув рукой.

– Так что же тогда? – зачарованно спросил Бобби.

– Я могу сказать тебе, как ты здесь оказался, – тихо проговорила Мэри. – А вот насчет того, почему, это тебе придется выяснить самому…

Он узнал о том, что миновало шестьдесят лет.

Помогла, конечно, червокамера. Теперь появилась возможность заглянуть в прошлое и прочитать полную последовательность ДНК в любой момент жизни индивидуума. И стало возможно загрузить копию сознания этого индивидуума – и сделать его на краткое время одним из Единых; на годы, даже на десятки лет – чтобы потом, сплавив между собой ДНК и разум, получить восстановленное тело и загруженное в него сознание.

Вот так воскрешали из мертвых.

– Ты умирал, – объяснила Мэри. – И в тот же миг мы тебя скопировали. Хотя ты об этом еще ничего не знал.

– Мое клонирование.

– Да. Во времена Хайрема эта процедура была еще экспериментальной. Были проблемы с твоими теломерами. Это генетические структуры, управляющие старением клеток. Ты начал очень быстро стариться после того, как…

– После того, что мне вспоминается последним – «Червятник».

– Да.

Как странно было думать о том, что уже в то мгновение, когда он подавал Давиду чашку кофе, его жизнь была фактически кончена, что он тогда представлял собой жалкие останки самого себя.

Мэри взяла его за руку. Когда он поднялся с кровати, он показался себе легким, призрачным. Только теперь он заметил, что Мэри обнажена, но при этом в предплечья и живот у нее вживлены имплантаты. Груди у нее странно болтались – как-то лениво, словно тут необычно действовала гравитация.

Она сказала:

– Тебе так много всего предстоит узнать. Теперь у нас достаточно места. Население Земли устойчиво. Мы живем на Марсе, на спутниках внешних планет, мы направляемся к звездам. Уже были эксперименты по пересадке человеческого сознания в квантовую пену.

– … Места для чего?

– Для воскрешения. Мы собираемся воскресить все человеческие души, с самого зарождения вида. Всех отверженных, всех абортированных детей. Мы хотим исправить прошлое, победить жуткую трагедию смерти во Вселенной, которая способна прожить десятки миллиардов лет.

«Как это прекрасно, – подумал Бобби. – Сотни миллиардов душ, оживших, как листья на осеннем дереве. На что же это будет похоже?»

– Но, – медленно выговорил он, – это те же самые люди? Я – это я?

– Некоторые философы утверждают, что это возможно. По учению Лейбница, ты – это ты. Но…

– Но ты так не думаешь.

– Нет. Прости.

Он задумался.

– А когда нас всех воскресят, что мы будем делать?

Вопрос ее, похоже, озадачил.

– Ну… все, что угодно, конечно. – Она взяла его за руку. – Пойдем. Кейт ждет тебя.

Взявшись за руки, они пошли к свету.

/Послесловие/

Понятие «хронообъектива», будучи весьма почтенным, в научной фантастике эксплуатировалось довольно редко – вероятно, из-за того, что оно сулит меньше приключений, чем собственно путешествия во времени. И все же на эту тему было написано несколько значительных произведений – от «Викариона» Гарднера Хантинга (1926) до романа Орсона Скотта Карда «Стража прошлого: Искупление Христофора Колумба» (1996). Один из нас кратко описал применение этого устройства в ранних работах – «Конец детства» (1953) и «Паразит» (1953). Пожалуй, наиболее известным – и лучшим – примером является «медленное стекло» Боба Шоу из его романа с таким же названием, как у нас[60] (1966).

В наши дни это понятие получило первые штрихи научного правдоподобия, предложенные современной физикой, – и входит в резонанс с нашим временем, когда людей все чаще окружает аппаратура для наблюдения.

Концепция пространственно-временных «червоточин» хорошо описана у Кипа Торна в его работе «Черные дыры и завихрения времени: возмутительное наследство Эйнштейна» (W. W. Norton, 1994). Предположение о том, что «червоточины» можно генерировать с помощью «сжатия вакуума», было высказано Дэвидом Хохбергом и Томасом Кепхартом (Physics Letters В, vol. 268, pp. 377-383, 1991).

Весьма спекулятивная и, надеемся, уважительная реконструкция исторической жизни Иисуса Христа в большой степени почерпнута из прекрасной биографии работы Э. Н. Уилсон «Иисус» (Sinclair-Stevenson, 1992). За материалы, связанные с жизнью Авраама Линкольна, авторы в долгу перед Уорреном Алленом Смитом, нью-йоркским корреспондентом издания «Gay and Lesbian Humanist».