Свет истины. Хроника вторая

Судорога передернула тело адмирала, изо рта выплеснулся кровавый фонтанчик.

Не выдержав, ок Ринн изо всех сил зажмурился.

Когда Домналл поднял веки, лицо губернатора уже было спокойным и умиротворенным, как на древних фресках. Дрожащими пальцами ок Ринн закрыл глаза грешника и страдальца, потом тяжело поднялся и побрел прочь.

Солнце изливало свой свет с небес, и волны все катились от горизонта, отливая яркой зеленью, вздымая пену на гребнях.

Небо, голубое и бездонное, распростерлось над миром.

А вдоль полосы прибоя, спотыкаясь, брел человек в рваном мундире, протягивая руки к небу, и с проклятиями грозил кулаками Всевышнему…

ЭПИЛОГ

Рагир Морриганх пропал бесследно.

Говорили разное — одни, что он вместе с самыми верными сподвижниками попал в плен к одичавшим пикаронам, и те живьем разрубили всех на куски, зажарили и съели. Другие — что барон Сабади, которому Сын Смерти пообещал душу, забрал его к себе и даже сделал сержантом своей адской гвардии. Третьи — что вернулся он домой в Южную Эгерию, будучи прощен своим отцом — эмиром Тингиса. Правда, кое-кого из команды «Сына Смерти» потом видели в тавернах, но на все расспросы те отмалчивались или уклончиво отвечали, что сошли с корабля утратившего удачу вожака и знать о нем больше не знают.

Игерна де Альери по прозвищу Бесстыжая, она же графиня Лейла де Торрес была казнена по приговору Высшего колониального суда в Геоанадакано спустя пять месяцев после описанных событий.

Почти весь процесс она молчала, не отвечая на вопросы судей. Мятеж, убийства, грабежи, измена, пиратство, богохульство, «оскорбление дворянского достоинства бесчестным поведением»… Ни против одного из этих обвинений она не возразила.

Приговор был предрешен, несмотря даже на рапорт дона Ронкадора, в котором тот отмечал помощь, пусть и невольно оказанную Игерной и ее людьми в деле с храмом, и ходатайство епископа Северина.

По этому случаю даже завязалась переписка между Геоанадакано и метрополией — не стоит ли отправить преступницу в Эгерию, дабы доподлинно установить — лжет она или не лжет, именуя себя графиней Лейлой? На что пришел подписанный лично королем рескрипт, где говорилось: «Коль скоро виновная настаивает, что она графиня де Торрес, то пусть и умрет как графиня де Торрес». На том и порешили.

В соответствии с Золотым кодексом Эгерии ей, как дворянке, была дана возможность умереть благородной смертью. Игерне на выбор предложили отсечение головы мечом, петлю из белого шелка или чашу с ядом, дарующим смерть во сне.

Она выбрала яд, выпила чашу, и за ней затворилась дверь камеры смертников. Той же ночью тело ее, согласно ее последней воле, было погребено в море, по старому обычаю всех мореходов.

Правда, впоследствии ее вроде бы видели — в Сеговезе или в Фальби, где она якобы вела мирную благополучную жизнь, выйдя замуж… Но это всего лишь слухи, и в нашем повествовании мы вынуждены придерживаться официальной истории.

Капитан Эохайд и его люди вместе с остатками команды Рагира сумели всё же выйти из бухты на «Разящем громе» и даже пережить разразившееся цунами и ураган. С полузатопленными трюмами и обломанными мачтами их вынесло далеко в Бескрайний океан. Так что добраться до руин Стормтона — уже на другом корабле — Счастливчик смог лишь спустя три недели после казни возлюбленной.

Узнав о том, что Игерны больше нет, он пил несколько дней не просыхая, а потом сказал своей изумленной команде, чтобы они выбирали себе другого капитана, сошел с корабля и исчез.

Болтали что, дескать, ему все же удалось найти спасшуюся Игерну, и они вместе мирно жили-поживали в Старых Землях, воспитывая детей и не вспоминая о прошлом — но и это лишь слухи.

Епископ Северин провел в заточении не очень долго, да и содержался на роскошной вилле епископа Геоанадаканского. Его несколько раз допрашивали высшие духовные лица колонии, и всякий раз выходили они от экс-канцлера с лицами чернее тучи. А спустя полгода пришел приказ из Толетто — освободить уважаемого слугу божьего, чему, как выяснилось, причиной стала личная просьба Предстоятеля Калликста I. Так что он проводил время в написании прошений о помиловании «фамильяр-дамы ордена Длани Элла, достойной дочери церкви нашей, рекомой Игерны». Увы, тщетных, хоть и сплетничали, что в большом сундуке, доставленном на увозивший его корабль лично главой супремы, была именно знаменитая пиратка. Но чего только ни говорили в те дни…

По всему Изумрудному морю исполинское землетрясение отозвалось подземными толчками, ураганами, штормами, а волны, отраженные от берегов по два-три раза гуляли туда-сюда, так что чудовищные валы перекатывались через невысокие острова, снося деревни и превращая зеленые клочки суши в мертвые, смердящие донным илом скалы. Впрочем, острова как раз пострадали не так сильно. Хуже пришлось берегам, где волна получала дополнительный разбег на мелководье и отмелях.

Лагуна Эльмано стала обычной бухтой, и форт Эль-Эспада теперь торчал аккурат в середине пролива — впрочем, охранять там было уже, можно сказать, и нечего…