Свет мира

Объяснение поступку пришло из ставки Истинных Исландцев. Оказалось, что датский военный корабль, который в прошлом году был приглашен на пир к Пьетуру Паульссону, в последние дни нес сторожевую вахту в этих местах, его было видно в устье фьорда. У Пьетура Паульссона нашлось вдруг неотложное дело на датском корабле. Точных сведений об этом никому никогда так и не удалось узнать, но как бы то ни было, а в тот день, да и потом только и говорили, что об этом деле, и хотя кое-кто возражал, и даже очень запальчиво, однако все в поселке сошлись на том, что более невероятного события в Свидинсвике никогда не случалось: когда стало ясно, что безродные могут одолеть владеющего Родиной Пьетура Паульссона, взять верх в поселке и таким образом тоже завладеть Родиной, он счел за самое разумное обратиться за помощью к датскому военному кораблю и просить датское военное командование ударить по поселку из орудий или по крайней мере одолжить Истинным Исландцам пушку.

При таких обстоятельствах едва ли можно было требовать от людей, чтобы их интересовал какой-то скальд, бродивший от дома к дому с телом мертвого ребенка, папкой с рукописями и невестой. В такое время у людей нашлись дела поважнее. Но самое удивительное из всего, что случилось в этот день, было то, что Оулавюр Каурасон Льоусвикинг и сам позабыл о том, что ему надо похоронить ребенка. Конечно, нельзя утверждать, что потеря была бы незаменимой, если бы датский военный корабль превратил в развалины этот маленький рыбацкий поселок, который, к сожалению, не мог похвастаться большим числом истинных и свободных исландцев; «и не то пропадало», говорили бы потом. Но, с другой стороны, нельзя было отрицать и то, что исландцы, как истинные, так и неистинные, находились под датским ярмом последние четыреста или пятьсот лет, в течение которых их секли, обирали и обманывали. Прошло всего несколько лет, как этим истинным и неистинным людям удалось сбросить с себя чужеземное ярмо. И хотя сердца, что бились в этом маленьком рыбачьем поселке у подножья высоких гор, едва ли с полным правом могли называться истинно исландскими и свободными, а были скорее всего лишь обыкновенными исландскими сердцами или даже не были и такими, однако среди них не нашлось ни одного столь низменного сердца, которое не испытало бы возвышенную радость по случаю освобождения от датского ига. Видно, в этот день дело и впрямь зашло слишком далеко, если даже скальду Оулавюру Каурасону, у которого не было ничего, кроме обыкновенного мертвого исландского ребенка, показалось, что Истинные Исландцы хватили через край, решив уговорить датчан стрелять из пушек по мертвому ребенку.