Свет — мое призвание

Внизу жили родители, располагалась детская, а на антресолях размещались бабушка Домна Васильевна и тетя Екатерина Михайловна. Сережа очень любил навещать их. Редкий его приход обходился без проказ. С любовью вспоминал всю жизнь Сергей Иванович и старушку няню Аксинью Семеновну, ее доброту и бесчисленные сказки.

Несмотря на то что Сережа рос в обеспеченной семье, воспитывали его, как и всех других детей, в большой строгости. В доме вообще не было никаких излишеств: стояла добротная, но простая мебель, отсутствовали предметы роскоши. В комнатах царили чистота и порядок. И взрослые и дети одевались просто и строго. Возвращаясь из школы, дети переодевались в домашние костюмы. Мальчики носили черные курточки, девочки — темные юбки и белые кофточки. В начале лета мальчиков наголо стригли.

Александра Михайловна, обладавшая врожденным тонким художественным вкусом, старалась привить детям чувство прекрасного. По-видимому, именно по ее инициативе в комнате Сергея рядом с тяжелыми книжными шкафами повесили портрет А. С. Пушкина и репродукции «Моны Лизы» Леонардо да Винчи и «Афинской школы» Рафаэля.

Разговаривая с детьми, родители никогда не сюсюкали. Нежности считались вредными и не поощрялись. Обращались друг к другу чаще всего так: «Отец! Мать! Николай! Сергей!» и т. д. Детей учили быть скромными, выдержанными, уважать труд. Именно в эти ранние годы в них воспитывались те ценные человеческие качества, которые впоследствии вызывали неизменное восхищение у людей, общавшихся с братьями Вавиловыми.

Семья была религиозной, исправно соблюдающей обряды. Все вместе ходили в церковь, где отстаивали длинные обедни и всенощные, свято чтили великий пост и пасху, регулярно посещали родные могилы, служили молебны и панихиды. Взрослым Сергей Иванович вспоминал годы раннего детства: «Мир для меня был божественным. Я твердо и полностью верил всему, о чем говорила мать и няня Аксинья, и в рай, и в ад и думал, что за облаками живет седовласый бог».

Александра Михайловна предоставляла детям большую самостоятельность. Они без посторонней помощи готовили уроки, сами подбирали себе книги для чтения, находили занятия для досуга. Несмотря на собственную религиозность, Александра Михайловна спокойно относилась к тому, что со временем дети утратили интерес к церкви. И она и Иван Ильич считали, что быть чрезмерно настойчивым в подсказке сыновьям и дочерям жизненного пути не следует. Вообще они не докучали детям наставлениями и поучениями.

Отец был человеком нелегким. А. Ю. Тупикова вспоминала: «Ивана Ильича я видела мельком несколько раз. Он был очень занят, редко бывал дома. Из рассказов родных я знала, что это человек очень энергичный, волевой, с крутым характером, строгий и деспотичный в семье». В отсутствие Ивана Ильича Александра Михайловна называла его «сам».

Через много лет Николай Иванович Вавилов писал жене: «Было немало плохого в детстве, юношестве. Семья, как обычно в торговой среде, жила несогласно, было тяжело иногда до крайности. Но все это прошло так давно, мы отошли от этого и, по Пушкину, «не помня зла, за благо воздадим». И как-то больше вспоминаешь хорошее, чем плохое».

По «Азбуке» Льва Николаевича Толстого Александра Михайловна научила шестилетнего Сережу читать. В семь лет он был определен в частную начальную школу сестер Войлошниковых, размещавшуюся на Малой Грузинской. Вскоре мальчик понял, что учение совсем не простое дело.

Сергей Иванович так вспоминал об этих годах: «Помню мои первые трудности в науке, я сначала никак не мог понять смысла арифметического сложения. Никогда в жизни (до сих пор) не выносил я «запоминать», всегда хотелось «понять». Происшествие со сложением было первым выражением этого. Его я понял, но, надо сказать... не стал хорошим математиком».

В школе Сережу учили чистописанию, грамматике, арифметике, закону божьему, а также немецкому и французскому языкам. Успехи были умеренными. Зато Сергей полюбил книги. У себя в комнате он устроил полочку, куда поставил однотомники Пушкина и Лермонтова, которых читал каждый день.

В 1901 году мальчику исполнилось десять лет. Желая направить Сергея по торговой части, как ранее и Николая, Иван Ильич решил определить его в Московское коммерческое училище, помещавшееся в еропкинском особняке на Остоженке. Необходимо было сдать вступительные экзамены. Сережа, хотя и без блеска, справился с этой задачей и получил право надеть форму ученика Коммерческого училища, о которой давно мечтал, потому что ее носил старший брат. Училище было далеко от дома, и братьев возили туда на дрожках.