Свет на пути. В синем небе нет следов

Что же было в Виттгенштайне такого, что заставляло таких людей чувствовать себя неполноценными? Он был еще студентом, когда Бертран Рассел предложил ему опубликовать свои заметки, которые Виттгенштайн делал в его классе. И это были не конспекты слов Рассела; это были заметки, где он Виттгенштайн высказывал свое мнение по поводу высказываний своего учителя.

Когда Рассел впервые заглянул в тетрадь Виттгенштайна, он воскликнул: «Боже всемогущий! Я думал, что ты записываешь мои лекции! Но твои замечания очень оригинальны, ты здорово поработал».

Бертран Рассел сильно развил переднюю лобную долю своего мозга, в то время как Людвиг Виттгенштайн нашел лазейку в заднюю его часть.

Ученые говорят, что нам неизвестно предназначение задней части ума. Они никак не могут понять, для чего она вообще нужна, потому что хоть она и занимает целую половину всего мозга, все же непонятно, какие задачи она выполняет. У нее нет функций, она ничему не способствует. Вполне возможно, что ученые никогда и не смогут постичь эту бездонную глубину, этот мрак, эту загадочную часть собственных же умов.

Бертран Рассел уговаривал Виттгенштайна издать все свои заметки, которые он заносил в тетради. Виттгенштайн отвечал:

- Это же просто заметки! Вы говорили, и когда я слышал что-либо, что мне не казалось верным, я это отмечал у себя в тетради, для собственных нужд.

Но Рассел настаивал:

- Эти заметки нужно издать и даже не редактировать, потому что в них есть нечто такое,что не известно мыслителю, философу; в них есть нечто,что понятно только мистику. Это просто случайность, что мистик пришел учиться философии.

Но Виттгенштайн тоже не мог найти связь между мистической частью ума и левой его областью. Связи просто нет. Он старался как мог — это был опытный философ, логик и поэтому он работал изо всех сил. Он писал свои книги, редактировал их по несколько раз и в результате пришел к выводу, что «то что сказать нельзя, говорить не должно», потому что в таком случае любые слова окажутся ложными. Они не никак не будут связаны с действительностью.

Он так и не сумел найти проход из задней части ума в переднюю. Просто из задней части ума нет прохода в левую область передней части. Левая область ума находится во власти передней его части,она живет в мире действия. Правая же область ума находится во власти бездеятельной части ума, во власти тишины и безмятежности. Этот крест мы несем беспрестанно. Логика Аристотеля устраивает левую область передней части ума, но на остальной ум она никак не влияет. Передняя левая часть ума очень мала. Задняя же часть ума фактически бесконечна; это окно в тайны жизни.

Лишь Изредка кому-нибудь удавалось найти связь, и только тогда просветленный человек мог выразить словами нечто важное. Именно поэтому в мире было много мистиков, но лишь горстка мастеров. Мастер — это мистик, который узнал,что правая область ума — это способ передать нелогичное, таинственное, необъясненное и необъяснимое.

И вот твой вопрос: что происходит с людьми, которые даже не знают меня, которые пришли посмотреть на меня просто из любопытства, которые просто случайно оказались рядом, когда я проходил мимо... Но что-то успевает перейти к ним, и они воспламеняются. Это видно по их взглядам, по их лицам — за несколько секунд они продвинулись на многие мили. И они даже не ждали, не желали ничего подобного. Им и в голову не могло прийти,что так случится. Они поняли уже потом, после, и менять что-либо было уже поздно.

Так случается в силу нескольких причин. Во-первых, раз они ничего не ждали, то не было и препятствий. В их умах не было ожидания, и соответственно ничто не мешало им быть открытыми. Они ни коим образом не были со мной связаны, так что они просто присутствовали, без помех и ожиданий.

Просто присутствовать — это самое важное, и это будет весьма сложно для человека, который любит меня. В нем обязательно будет какое-нибудь подсознательное желание, какие-нибудь ожидания... тайная надежда, что я узнаю его — этого вполне достаточно.

Но у постороннего, у туриста, у зеваки, у случайного прохожего не будет на мой счет никаких ожиданий, даже столь незначительных. Он просто стоит и смотрит, как я прохожу мимо. И поскольку ничто ему не мешает, то мистическая часть его ума открывается сама... я даже ничего не делаю для этого — они раскрываются сами. И точно так же, как пламя одной свечи передается другой свече — нужно лишь поднести их поближе друг к другу...

Наблюдатель стоит и тихо ждет, ни на что не надеясь, и от этого он становится ближе. Чем больше надежды, тем больше разрыв.

И нужно лишь, чтобы всего одна искорка выпрыгнула из моего мистического мира. И чтобы поймать ее, вы просто должны стоять в непосредственной близости.