Свет на шестом этаже

Она опустила озябшие руки в горячую воду. Только сейчас она поняла, что пришла без перчаток. А вышла ли она из дома без них или где-то их потеряла — этого Татьяна уже не помнила. Повертев в ладонях скользкое мыло, она передала его Игорю, ополоснула руки и вытерла о полотенце. Он сделал то же самое и унёс тазик, а Татьяна продолжала осматриваться. Ей почему-то пришло в голову, что в такой суровой обстановке мог бы жить какой-нибудь библейский аскет, если бы каким-то невероятным образом переместился в наше время. В комнате не было ничего, что могло бы хоть что-нибудь поведать о занятиях и привычках хозяина: только пустые стены с отставшими кое-где обоями да ложе, на котором он спал — то есть, диван, на котором Татьяна сейчас сидела.

— Человеку совсем немного нужно для жизни, — услышала она и вздрогнула.

Игорь засунул тазик обратно под диван и сел, глядя на Татьяну со своей светлой, добродушной и беззаботной улыбкой.

— Ну вот, — сказал он весело. — Давайте теперь устроим пир.

Он вскочил, вытащил из угла табуретку и поставил её перед диваном.

— Сей предмет служит мне иногда столом, — пояснил он. — Погодите, надо помыть виноград. Извините, я опять вас ненадолго покину.

Вымыв виноград, он вернулся. Откуда-то появились пластиковые одноразовые стаканчики и такие же тарелки, ложки и вилки. Стальной нож был единственным многоразовым предметом кухонной утвари в этом жилище. Наливая вино в пластиковые стаканчики, Игорь сказал:

— Давайте выпьем… Ну, скажем, за наше знакомство.

Они выпили. Татьяна, аккуратно поставив свой стаканчик на край зелёной табуретки, сказала:

— Судя по всему, вы давно меня знаете.

Их взгляды встретились, и Татьяне показалось, будто она летит по какому-то тоннелю. От ощущения полёта даже душа похолодела…

— И вы меня тоже знаете, Таня, — сказал Игорь.

Она не поняла и хотела переспросить, но он тут же засмеялся и предложил следующий тост:

— За любовь.

— Давайте! — поддержала Татьяна. Этот тост почему-то не показался ей пошлым и банальным.

Глаза Игоря сияли каким-то тёплым светом, которого Татьяна ни у кого ни разу не видела в своей жизни. Правда, какой-то неприятный, глубоко запрятанный голосок вещал ей на ухо: всё это очень странно и подозрительно. Не верь, дурочка, романтики на свете уже нет. Всё это осталось в сказках, а перед тобой — суровая реальность, в которой есть только грязь.

Идя на поводу у этого циничного голоса, она перестала улыбаться и села чуть дальше от Игоря. Он, казалось, этого не заметил и смотрел на неё по-прежнему — с восхищением и нежностью. Открыв коробку конфет, он протянул её Татьяне:

— Угощайтесь. Сейчас я принесу чаю.

Через пять минут он вернулся с двумя стаканчиками, из которых на нитках свисали ярлычки "Принцесса Нури". Поднося к губам обжигающий чай, Татьяна спросила:

— Давно вы здесь живёте?

Он отпил глоток чая, откусил от конфеты половинку и ответил непонятно:

— С самого начала.

— Понятно, — сказала Татьяна, хотя на самом деле ничего не поняла. Конфеты пришлись ей по вкусу. Удивительное совпадение: она и сама выбрала бы такие. — А чем вы занимаетесь?

Игорь улыбнулся, и возле его глаз собрались добродушные морщинки-лучики.

— Ищу заблудших овец. — Сунув в рот вторую половинку конфеты, он запил её чаем.

Татьяна подула на чай, чтобы немного остудить. Его странные ответы приводили её в замешательство, но она почему-то не осмеливалась переспрашивать.

— И много уже нашли? — спросила она. Не зная, о чём говорить, она решила продолжить эту странную овечью тему.

Он сказал: