Свет над тайгой

— Правильно, благородный судья.

Элладоник коротко посовещался со своими помощниками.

— Что же, это твое право, Тилон, прыгать любым способом, — объявил он на весь стадион решение судей. — Олимпийских правил ты не нарушаешь. Поэтому можешь прыгать, хоть быка взвалив на плечи, как Геракл!

Гомерический хохот потряс стадион. Мир еще не видывал подобного глупца, который для прыжка в длину нагружает себя дополнительными тяжестями.

Зажав в руках голыши так, как учил его Пелоп, Тилон направился к скамме.

Элладоник подал сигнал, зазвучали примолкшие было флейты, и очередная группа прыгунов резво рванулась с места, беря разбег для прыжка.

Перед тем как оттолкнуться от края скаммы, Тилон резко выбросил вперед руки с голышами. Оттолкнулся под нужным углом в сорок пять градусов, как учил его Пелоп. И, едва оторвавшись от земли, почувствовал — прыжок удался. Руки с грузом уже в полете он перевел назад, и груз из извечного врага превратился в друга. Неведомая, но мощная сила словно подтолкнула его в спину, и Тилон полетел, как на крыльях. Он совершал волнообразные движения всем телом, снова и снова перемещая свой груз вперед и опять — за спину. Преодолев высшую точку полета — вершину параболы, Тилон начал снижаться. Он бросил взгляд вниз… Скамма под ногами исчезла! Только потом он узнал, что длины ее попросту не хватило — скамма не была рассчитана на столь огромный прыжок! И Тилон приземлился на утрамбованную почву стадиона.

Он упал и, еще не поднимаясь, быстро покосился на соседние дорожки. Сомнений нет: он опередил соперников — лучших прыгунов Греции — больше чем вдвое! И это именно его приветствуют трибуны. Люди в едином порыве вскочили и размахивали руками, что-то крича, — слов было не разобрать.

Тилон поднялся и, прихрамывая, сделал несколько шагов, превозмогая острую боль. Видимо, он растянул связки. Но какое это теперь имело значение?

Он все еще стоял недалеко от скаммы, прижимая к груди два морских голыша, когда увидел, что к нему через весь стадион бежит небольшая кучка людей. Один из них вырвался вперед, и Тилон узнал в нем Филлиона.

Друзья сдержанно обнялись, как и подобает спартанцам, словно не было между ними долгих лет разлуки, насыщенных смертельными опасностями. «Вот и привели Парки свидеться вновь», — мелькнуло у Тилона.

— Как ты спасся, когда выпустил меня из лагеря спартанцев? — спросил он.

— Об этом потом, потом! — махнул рукой Филлион. — А сначала я хочу поздравить Тилона из Спарты, победителя Олимпиады! — Он снова обнял Тилона и неожиданно расцеловал его.

К ним подбежали остальные спартанцы, окружив Тилона возбужденной группой.

— Вот мой отец, глава нашей делегации, познакомься! — сказал Филлион и указал на седовласого представительного человека. Тот шагнул к Тилону и дружески протянул руку.

— Спарта приветствует тебя, Тилон, — сказал он, — и с нетерпением будет ждать твоего триумфального возвращения. Она встретит тебя как одного из своих величайших героев!

Взгляд Тилона затуманился слезами. Столько лет он ждал этого момента, надеясь и в то же время не веря, что такой момент наступит. Он вытер глаза и оглядел окруживших его спартанцев. Но все, кроме Филлиона, были ему незнакомы.

— Как мои родители? — тихо спросил он Филлиона. — Живы ли?

— Они живы.

— Их нет в Олимпии?..

— Они слишком бедны, Тилон, чтобы приехать в долину Алфея, — сказал Филлион.

— Отныне, Тилон, все переменится в их судьбе! — торжественно произнес отец Филлиона, и вся спартанская делегация поддержала его одобрительными репликами.

— Послушай, Тилон, а кто тебя надоумил прыгать с дополнительным грузом? — задал кто-то из спартанцев вопрос, который мучил всех, и потрогал пальцем голыши, которые молодой атлет так и не выпустил из рук.

Остальные потеснились поближе, чтобы услышать ответ.

— Тут заслуга не моя. Один мой друг придумал этот способ прыжка. Он и обучил меня, — глухо произнес Тилон. Он только теперь почувствовал огромную усталость, которая накапливалась долго, изо дня в день, из месяца в месяц, в течение бесконечных изнурительных тренировок, и вдруг теперь навалилась на него. К тому же сильно саднила нога, ушибленная во время рекордного прыжка, хотя Тилон и превозмогал боль, не подавая виду.

— Когда ты вернешься в Спарту, мы назначим тебя в агелу почетным иреном, — решил отец Филлиона. — Ты преподашь этот способ прыжка нашим будущим воинам, и спартанская армия станет еще сильнее!

— Прыжок с грузом не может составлять чьей бы то ни было тайны, — сказал Филлион. — Отныне он принадлежит всем спортсменам, всем, кто только захочет прыгать с дополнительным грузом. Неважно, будет ли это спартанец, афинянин или кто-либо еще. Ведь любой новый олимпийский рекорд послужит славе Греции!

Спартанцы зашумели. Лицо руководителя делегации помрачнело.

— Ладно, Филлион, об этом у нас будет еще возможность поговорить, — произнес он, властным жестом восстанавливая тишину.

Состязания на стадионе между тем прервались на время дневной жары, и их окружила огромная толпа, состоящая из зрителей и других участников соревнований.