Свет над землёй

Он привел Буланого, коня смирного и послушного; поместил ему на спину свою полстенку, сверху перекинул сделанные из веревки стремена и хотел было помочь Федору Лукичу встать, но Федор Лукич, опираясь на палку, поднялся сам, стараясь гордо держать свою седую, уже непослушную голову. Сам подошел к коню, судорожно вцепился пальцами в гриву, но забраться на полстенку не смог даже с помощью Евсея. Тогда Евсей подвел Буланого к невысокому косогору, — конь сразу сделался наполовину ниже и стоял так удобно, что Федор Лукич только поднял ногу и без особого труда уселся верхом, вспоминая, как еще в детстве он иногда пользовался косогорчиком, и от этой мысли сердце забилось еще сильнее… Евсей помог вдеть его обессиленные ноги в веревочные стремена и подумал: «Эх ты, видно, никуда уж не доедешь… Совсем, совсем слабый…»

Буланый пошел шагом, переступая ногами так осторожно, точно боялся потревожить седока, который, держась руками за гриву, все клонился и клонился вперед. Когда же Буланый отошел метров сто и начал подыматься на крутой пригорок, тело Федора Лукича вместе с полстенкой и со стременами поползло назад и рухнуло на землю… Буланый остановился, удивленно посмотрел на своего свалившегося хозяина и, видимо считая, что так и нужно и что его вины в этом нет, начал пощипывать траву… А до Евсея долетел слабый, стонущий голос:

— Помоги… Евсей… воды… Евсей…

Евсей сунул голову под кусты, укрыл ее полой бурки и пролежал так час или полтора.

Когда он поднялся, вокруг было тихо и над лесочком гуляла луна… Евсей долго не решался, а потом все же подошел к Буланому. Невдалеке от коня, озаренный лунным светом, Федор Лукич лежал на спине, широко, по-богатырски раскинув руки. Голова его, при свете луны ставшая совсем белой, была сильно запрокинута назад и утопала в траве; рот был сжат, и сквозь пухлые губы просочилась черная струйка — еще не остывшая кровь. Из травы подымались два нежных синеньких цветочка, один — возле уха, другой — ниже подбородка, и испуганно смотрели в его стеклянные и уже холодные глаза.

Вдруг откуда-то взялся жук-носорог; он прожужжал над ухом Евсея и в ту же секунду глухо шлепнулся о болезненно сморщенное и уже окоченевшее лицо Федора Лукича; перебирая косматыми ножками и расправляя зеленоватые на лунном свете крылышки, он торопливо, точно чего-то боясь, переполз через открытый глаз и, покружившись на лбу, с гудением улетел.

— Готовый… Дошел…

На рассвете короткой летней ночи Евсей и Викентий Аверьянович замотали тело Федора Лукича в бурку, уложили на линейку и отвезли в Рощенскую…

16

Солнце опускалось к низкому полудню, и косые лучи, падая в раскрытое окно райкома, освещали склоненную на руку седую голову Кондратьева, его жесткие брови и напряженно согнутые выше лба пальцы с пучочками черных волос. Он уже много времени сидел неподвижно, знакомясь с тезисами двух докладов, которые будут сделаны на районном собрании актива, и все время невольно думал о письме Хохлакова и о его смерти. Потом снова возвращался к докладам. Первый был на тему «Внедрение электричества в колхозное производство и проведение технической учебы» — автор Виктор Грачев; второй — «О выполнении плана преобразования природы и реконструкции станиц» — был написан Сергеем Тутариновым.

Видимо, тезисы этих докладов были составлены хорошо, ибо Кондратьев читал лист за листом с интересом и с таким вниманием, что не замечал, как Сергей и Виктор нервничали и то подходили к столу, то расхаживали по кабинету; по их взволнованным лицам, по тому, как много и с какой жадностью они курили, было видно, что им не терпелось скорее услышать хоть одно слово Кондратьева… А он читал, что-то помечал карандашом и даже не поднимал головы.

Наконец Кондратьев перевернул последнюю страницу, посмотрел на кончик карандаша и, легонько, постукивая им о край стола, с уважением взглянул на подошедших к столу Сергея и Виктора.

— Ничего, — сказал он, — тезисы умеете писать бойкие… Согласен, активу следует сказать и о том, что сама жизнь в наших станицах стала светлее и красивее, и о том, что над всем верховьем Кубани разливается свет — и какой свет! Никогда этого не было, а теперь есть, — эта мысль в тезисах Грачева нужна, и ее необходимо развить как можно шире. Вообще ваши доклады содержат много любопытных фактов и живых, взятых из нашей же жизни примеров.

Кондратьев, закрывая ладонью, как щитком, глаза, посмотрел на будущих докладчиков строго, снизу вверх.