Свет надежды

Костик лежал на походной лежанке, бледный и чисто умытый, с безжизненно вытянутыми вдоль тела руками и не по-девичьи серьёзным лицом, словно приготовился сдавать экзамен на образцового пациента. И это несоответствие между спокойно лежащим телом Тина и напряжённым выражением его лица внезапно больнее кольнуло сердце матери, чем закрытые глаза сына. Слава вырвала ладонь из руки Васта и рухнула на колени перед лежанкой, припала ухом к груди, вслушиваясь в сердцебиение, потом схватила тонкое запястье и принялась считать пульс, взглядом попросив присевшего рядом мужа считать секунды. Васт ещё на Зании вызвался помогать жене таким образом, едва узнал, как много значило в жизни землян точное измерение времени.

– У него как будто замедлены все процессы, – задумчиво пробормотала Слава, нежно поглаживая руку сына, – но сердцебиение довольно уверенное. Знаешь… я всё время помню, его объяснение про программу… ну или психологическую установку для своих способностей, исцелять его в случае отравления или тяжёлого ранения… как ты думаешь, она работает?

– Давай послушаем Инди? Она лечит людей лет на двести дольше, чем я, и наверняка подскажет что-нибудь полезное, – осторожно напомнил Васт про слова анлезийки.

– А тут она говорить не может? – с сомнением посмотрев на выход, осведомилась Слава. Уходить от Костика даже на несколько минут ей не хотелось совершенно.

– Мы сразу же вернёмся, – мягко пообещал Васт и потянул её прочь. – А кроме того, тебе неплохо бы хоть чаю выпить.

– Да, ты прав, – соглашаясь с мужем, землянка думала вовсе не про чай, а про Юну, которая тоже была там с Костиком и тоже пострадала. Ведь девушка непременно обидится, если мать сейчас не уделит ей хоть несколько минут.

Поэтому, едва выйдя из палатки, Слава завертела головой, пытаясь найти приёмную дочь. Но ни за что бы не нашла, если бы ни Шарик, в отсутствие Стана почему-то считавший ма самой главной. Он резко спикировал откуда-то сверху на плечо Славы и торопливо выпалил:

– Тарос ругается на Юну!

– Где? – так и подпрыгнула Слава, начиная понимать, как неверно оценила предсказание эльфийских рун. И тут же опомнившись, приказала: – Веди!

Но Васт уже успел сообразить, куда сейчас ринется его жена, и, подхватив любимую на руки, скользнул в казавшиеся непроходимыми кусты. Через минуту выяснилось, что они таковыми и были, но не для анлезийца. Всего капельки его родной магии хватило, чтобы колючие ветви стали мягче шёлковых и пропустили их, не оставив на руках ни единой царапины.

– Никогда больше не повторяй этой глупости… – зло шипел взъерошенный Тарос, нависая над упрямо прикусившей губу Юнхиолой. – Она просто хотела тебя успокоить, чтобы ты не мешала ей своими страхами.

– Ты его совсем не знаешь, – тихо, но непреклонно возражала занийка. – Тин никогда не шутит такими вещами. Это ты мог бы меня так успокоить, а он по себе знает, как это подло… дать надежду и потом сказать, что просто хотел отвлечь от опасности. А ты бессердечный… и никогда не жил в чужой шкуре, поэтому не знаешь, как тяжело идти по жизни не своим путём.

– Юна… – рванулась с рук Васта землянка, в несколько шагов оказалась возле приёмной дочери, крепко прижала её к груди, давая проплакаться и сама роняя запоздалые слёзы. А потом несколько минут не отпускала, пытаясь понять, из-за чего они тут спорят и почему смотрят друг на друга голодными волками, – как я рада, что вы выбрались… и что целы. Расскажешь, как вас туда занесло? Идём в палатку… там чай горячий и обед уже готов.

Наверняка ничего этого Ярослава не знала, но верила, раз Майка и Лийлеза тут, значит, найдётся и чай, и обед.

– Мы ей уже предлагали, – тихонько сообщила Майка, поглядывая в сторону речки, куда Инди повела Юну умываться, – но она всё время плачет и рвётся сидеть возле Тина. Ты уже слышала… что он ей сказал?

– Когда бы? – вздохнула Слава, понимая, как много пропустила, сидя под дубом. Нужно было послушать Конса и сразу ехать сюда… как выяснилось, в первый раз Беркис вёл их с Вастом к стоянке самой длинной дорогой. – Ну и что? Говори уже, всё равно ведь все знают.

– Тин сказал Юнке… – только теперь Слава заметила, что Майка вдруг начала называть младшего клона исключительно мужским вариантом его имени. – Он назвал её своей невестой и обещал объявить это нам, когда они убегут от жрецов.

«Чёрт… – едва успела прикусить язык Слава, – вот это новость!» Теперь понятно, отчего так злится Тарос! Ведь он уже смирился с обожанием, с каким Костик смотрит на Адистанну, а поскольку та не сводит глаз с него самого, то наверняка уже придумал, как уговорить принцессу выйти замуж за Тина, если тот станет парнем. Куда при этом должен был деться сам Тарос, Слава пока понять не могла, но подозревала, что намерен остаться другом их дома. Лучшим и незаменимым.