Свет негасимой звезды

Полковой комиссар Дронов внимательно перечитал краткую характеристику Зои Космодемьянской, написанную Крайневым. О Зое командир отзывался вполне одобрительно, отмечая лишь некоторую горячность девушки, чересчур нетерпеливое стремление к большому делу.

…Это было почти три месяца тому назад. В те памятные дни с восьми утра до позднего вечера заседала комиссия ЦК ВЛКСМ по отбору добровольцев, направленных райкомами Москвы. В коридорах старого дома № 5 в Колпачном переулке гудела молодежь. С часу до двух принимали октябрьцев. Принимали по одному.

Зоя Космодемьянская пришла сюда с путевкой Октябрьского райкома ВЛКСМ города Москвы.

Уже спустя несколько минут после того, как вошла Зоя, комиссия решила не брать ее в армию. Во-первых, отдавалось предпочтение ребятам, считалось, что парней должно быть по крайней мере втрое больше; во-вторых, уж если и брать девушку, то хорошего стрелка, спортсменку и, конечно, постарше, покрепче, с большим жизненным опытом.

Вопросы Зое задавали обычные: здорова ли, знает ли немецкий язык, разбирается ли в топографии, может ли ориентироваться в лесу по звездам.

— Когда вступила в комсомол?

— В октябре тридцать восьмого.

— Какой общественной работой занималась?

— Была вожатой пионерского отряда пятого класса, групоргом, с девятого класса — член комитета ВЛКСМ школы, выступала на собраниях комсомольского актива школ Москвы.

— Военную подготовку проходила?

— Стреляла из малокалиберки…

— А с парашютом с самолета прыгать не испугаешься? Вот поедем сейчас в Тушино — прыгнешь?

— Прыгну! — ответила Зоя.

И все же она получила деликатный, но твердый отказ.

— Хорошо, идите домой! Когда понадобится — вызовем.

Чересчур молода, малоопытна, прямо со школьной скамьи.

Большинство ребят и девушек, выслушав такую резолюцию, отлично понимали, что им не быть партизанами. Однако они не уходили домой, а, сидя подолгу в коридоре горкома, каждого добровольца, выходившего из кабинета, нетерпеливо спрашивали:

— А тебе что сказали?

Одни темнили, привыкали к конспирации:

— Сами узнаете. Не велено говорить.

Самые простодушные признавались:

— Велено явиться завтра на Чистые пруды, к кинотеатру «Колизей». Оттуда повезут в часть. Куда — не сказали.

Зоя не ушла домой. Решила добиться своего. Около полуночи, когда комиссия закончила работу, члены ее вышли в опустевший прокуренный коридор и увидели одинокую девичью фигурку в коричневом пальтишке. Это была Зоя. Ей сказали «нет», но она не хотела, не могла примириться с этим «нет», когда речь шла о ее праве и обязанности защищать Родину, и прождала в коридоре целых десять часов, провожая уже зачисленных добровольцев завистливыми взглядами.

— Товарищи! — сказала она, вскочив с места.

Члены комиссии переглянулись. И в эту секунду судьба ученицы одной из школ Октябрьского района города Москвы была решена.

— Хорошо. Завтра ровно в пять вечера придешь на Чистые пруды, к кинотеатру «Колизей».

Назавтра Зоя была в Кунцеве. Сразу после ужина принялись изучать отечественное и немецкое оружие. Все получили личное оружие. Зое достался самовзводный наган № 12719 Тульского оружейного завода, выпуска 1935 года.

Наган ей вручил командир части, майор, нерусского вида, говоривший по-русски с заметным акцентом. И звали его Артуром Карловичем Спрогисом.

Командир в/ч 9903 майор Спрогис и комиссар Дронов часто приходили то вместе, то по отдельности к новичкам, чтобы поприсутствовать на занятиях, показать, как можно быстро собрать и разобрать парабеллум или «шмайссер», как поставить на боевой взвод мину-противопехотку, как снять часового. Скоро, очень скоро эти юноши и девушки отправятся в тыл и лицом к лицу столкнутся с врагом, и прежде всего с охранниками «нового порядка» — эсэсовцами, командиров которых готовили к этой войне по шесть лет в «блюторденсбургах» — в гиммлеровских замках ордена крови.

— Помните, ребята, — говорил комсомольцам командир, — сила разведчиков и партизан не в числе, а в умении, в крепости духа!..

Надо было уходить на задание. Гитлеровская операция «Тайфун» была в самом разгаре.

Вместе с группой подрывников-партизан под командованием Михаила Николаевича Соколова — все в группе звали немолодого командира, пришедшего в часть от станка, с московского завода «Подъемник», дядей Мишей — Зою направили под Волоколамск. Михаил Николаевич был членом партии с 1932 года. В комсомольской части тридцатичетырехлетний Соколов казался стариком. У него был совсем не военный, а сугубо штатский вид, но ведь именно такие люди, как он, цвет рабочего класса Москвы, должны были сыграть основную роль в резервных армиях, народном ополчении, коммунистических батальонах, защищавших столицу.

…Полковой комиссар несколько раз перечитал отчет командира группы Соколова.

Двумя днями раньше на задание ушла группа Константина Пахомова. Было это близ станции Горюны, недалеко от прогремевшего впоследствии на весь мир разъезда Дубосеково.