Свет первой любви

От тоски по дому сердце его сжалось. Он бессознательно придержал коня. Вот эта впадинка – одно из самых любимых его мест: тихое, уединенное. Здесь можно сидеть на траве, и тебя никто не увидит, сидеть наедине со стихиями и своими мечтами. Наедине с ней. Да, они порой встречались там. Но ему не хотелось оказаться во власти воспоминаний о Майре. Он будет вспоминать о доме. У него было счастливое детство.

Если бы Нельсон не залаял, повернув голову к впадинке, Кеннет проехал бы мимо. Неужели там кто-то есть? При мысли об этом Кеннета охватила беспричинная обида.

– Сидеть, Нельсон! – приказал он, прежде чем собака успела броситься на поиски.

Нельсон сел и посмотрел на хозяина своими умными глазами, ожидая дальнейших приказаний. Кеннет даже не заметил, что остановился и что его лошадь опустила голову и принялась пощипывать травку. Какое все знакомое! Как будто и не было этих восьми с лишним лет…

Кеннет спешился, пустил лошадь попастись и, оставив Нельсона у дороги, направился к своему старому убежищу. Он все же надеялся, что там никого нет. Пока что ему еще не хотелось ли с кем общаться.

Первое его побуждение – побыстрее уйти, исчезнуть. Там все-таки кто-то есть – незнакомка, одетая вполне прилично, но скучновато: она была в сером плаще и шляпке. Молодая леди сидела, подтянув к подбородку колени и обхватив их руками. Кеннет стоял, внимательно разглядывая ее. Он не видел лица, но это явно была взрослая женщина. Однако удивляла девичья поза незнакомки. Кеннет вдруг почувствовал, что сердце его учащенно забилось. И тут она резко повернула голову, и солнце осветило ее лицо.

Скромный туалет и прошедшие годы делали ее заметно старше; прическа же лишь усиливала это впечатление – ее темные волосы, видневшиеся из-под шляпки, были разделены прямым пробором и аккуратно зачесаны на уши. Но лицо по-прежнему напоминало лики мадонн эпохи Ренессанса. Не изменились и огромные темные глаза. Увидев такую женщину в толпе, многие оборачиваются и долго провожают ее взглядом.

Возможно, на мгновение Кеннету и показалось, что перед ним мираж, но лишь на мгновение. Если бы его воображение вызвало ее образ в этом месте, то перед ним оказалась бы босоногая девочка в тонком светлом платьице, с волосами, ниспадающими на спину буйными, спутанными прядями. Он не увидел бы перед собой эту аккуратную и благопристойную особу. Но сейчас перед ним была реальная женщина. Ставшая на восемь лет старше.

В какой-то момент Кеннет вдруг сообразил, что они пристально смотрят друг на друга. Но как долго это продолжалось, он не знал.

– Здравствуйте, Майра! – проговорил он наконец.

Глава 2

«Не следовало называть ее по имени!» – подумал Кеннет. Но ведь он знал ее лишь по имени, потому что фамилия ее наверняка изменилась.

– Кеннет?.. – сказала она так тихо, что он, возможно, разобрал свое имя только по движению ее губ. И еще он заметил, что она судорожно сглотнула. – Я не знала, что вы вернулись.

– Я продал свой патент несколько месяцев назад, – пояснил Кеннет.

– Да, я слышала. Об этом говорили в деревне. Вы же понимаете, о таких вещах люди любят посудачить.

Майра встала, но не подошла к нему. Она по-прежнему была очень изящной и гибкой. Он и забыл, какая Майра высокая. Кеннет когда-то с восхищением смотрел на нее, когда она отводила плечи назад и высоко держала голову, не желая сутулиться или казаться ниже, даже когда переросла многих мужчин. Ему нравилось, что она ниже его всего лишь на несколько дюймов. Хотя, казалось бы, приятно стоять рядом с женщиной, которая гораздо ниже тебя ростом – начинаешь чувствовать себя покровителем, – Кеннету все же не нравилось, что приходится смотреть на женщин сверху вниз.

– Надеюсь, у вас вес в порядке? – спросил он.

– Да, – ответила она, – благодарю вас.

«Зачем она здесь?» – подумал он. Или она за эти восемь лет превратила ложбинку в свое личное убежище, так что даже воспоминания о том, что он бывал здесь вместе с ней, не сохранились в ее памяти? Конечно, они встречались здесь не часто. Равно как и в других местах. Но свои свидания им приходилось скрывать, прибегая к множеству уловок. При этом они чувствовали себя такими виноватыми, что казалось, будто этих свиданий было очень много. Почему она одна? Леди не подобает приходить сюда без сопровождающих, одной, даже без горничной!

– А как сэр Бэзил и леди Хейз? – осведомился Кеннет. Он помнил, что их семьи враждовали на протяжении нескольких поколений и что все это время между ними не было никакого общения. Когда-то со всем присущим ему юношеским идеализмом Кеннет мечтал о том, что с приходом его – и ее – поколения произойдет примирение. Но вражда лишь усилилась.

– Уже больше года, как папа умер, – ответила она.

– Ах, прошу прощения! – пробормотал Кеннет.

Он и не знал о смерти ее отца. Впрочем, Кеннет вообще почти ничего не знал о том, что происходило в Данбертоне и по соседству. Мать его больше не жила здесь, а он не поддерживал переписки пи с кем из своих бывших соседей, С управляющим же обменивался исключительно деловыми посланиями.

– Мама вполне благополучна, – сказала Майра.