Свет погасших отражений (СИ)

Лана припомнила, о ком шла речь. Родрик был молодым воином едва ли восемнадцати лет, едва прошедшим боевое крещение на момент вторжения Халифата. Как-то не ассоциировался этот мальчик у нее с достаточно опытным бойцом для такой миссии. Но с другой стороны, она не видела его с самой операции по освобождению Амброуса. Многие из них, включая ее саму, пережили за это время слишком многое, чтобы остаться прежними.

Слишком многое.

— Кроме того, мне пригодился бы пехотинец. Боец-одиночка, способный действовать, не полагаясь на поддержку со стороны…

Он перевел взгляд на Хади и осведомился:

— Сможешь сражаться за нас так же, как и за Ильмадику?

— ЧТО?! — шокированно воскликнул Матеас, — Вы хотите довериться дикарю и перебежчику?

— Глупо звать перебежчиком того, кто подвергся промыванию мозгов, — невозмутимо одернул его Тэрл, — Итак?

Громила-ансарр пожал плечами:

— Я тренировался под чарами адептов. Но результат тренировок — не магия. Так что да. Я смогу драться за вас так же, как за них. Более того, я настаиваю, чтобы мне дали такую возможность. Только так я смогу освободить своих друзей.

— Тогда собирайся, — ответил гвардеец, — Нам пригодится такой боец, как ты.

Хади молча кивнул. Матеас поджал губы, но промолчал.

Тэрл же оглядел присутствующих:

— Выступаем на рассвете. Желательно успеть преодолеть большую часть пути в первый же день, поэтому нам всем понадобятся силы. Сейчас отдыхайте. Это приказ.

Лана очень надеялась, что вечером Килиан даст ей еще какой-нибудь полезный совет для этого путешествия. Но почему-то сегодня её погибший друг так и не пришел в её сны.

Смех Владычицы, стоявшей у окна своих покоев, целебным бальзамом проливался на сердце Амброуса. И несмотря на то, что он не вполне понимал причины её веселья, король не мог не посмеяться в ответ — из солидарности и из того невыразимо светлого чувства, что он испытывал всегда, когда она радовалась.

— Они все-таки включили пленного легионера в экспедицию в Земли Порчи, — сообщила богиня, вглядываясь в алый закат, — Похоже, наш троянский конь принесет даже больше пользы, чем я рассчитывала.

Что такое троянский конь, Амброус знал: основы Дозакатной культуры входили в благородное воспитание идаволльского дворянина. Но вот энтузиазма Ильмадики король не разделял.

— Но Госпожа… — он чуть сбился; само его естество восставало против того, чтобы как-то оспаривать и подвергать сомнению ЕЁ мнение, — Не слишком ли много мы ставим на него? Обман — эффективное средство, но он возможен лишь тогда, когда противник достаточно наивен, чтобы ему поверить…

— Не волнуйся, — улыбнулась Ильмадика, — Они ДОСТАТОЧНО легковерны. О возможностях адептов наши враги судят только по Килиану. Но Килиан не получил того дара, которым я наделила тебя. Я никогда не учила его магии доверия, поэтому мятежники ничего о ней не знают.

Король склонил голову, подавляя приступ ревности, терзавший его сердце подобно стервятнику. Эта тайна, которую Владычица ему раскрыла, выделяла его из рядов других адептов, постигавших древнюю магию. Выделяла как особенного, избранного. Вместе с близостью, нежностью, страстью, что она ему дарила.

Да. Он единственный, кого она оделила своей благосклонностью не только как богиня, но и как женщина. И этого у него не отнимет никто. И в этом он останется уникальным. Первым и единственным.

И все-таки не мог уйти у него из головы иррациональный страх. Тайна магии доверия, изменявшей его голос и запах так, чтобы вызывать безотчетное доверие у собеседников, тоже выделяла его как единственного. Но Амброус не был дураком. И он понимал, что не просто так Ильмадика о ней сказала. Она раскрыла эту тайну своему агенту в стане врага.

И нет-нет, да и вгрызался в его душу омерзительный червячок сомнения. Что, если однажды кто-то точно так же отнимет его место первого и единственного и в другом? Что, если она раскроет еще кому-то свои объятия и свое сердце? Немыслимым кощунством казалось представить что-то подобное, но не представлять становилось все тяжелее. Амброус знал, что если когда-нибудь этот страх оправдается, это будет конец. Предательства Владычицы он просто не вынесет.

Если это произойдет, он просто покончит с собой.

От этих размышлений его оторвали самым приятным образом. Обернувшись к нему, Владычица подошла и решительно поцеловала его в губы. Страстно, горячо. И этот поцелуй как будто воскрешал что-то умершее в израненной душе Первого Адепта. Король отвечал на поцелуй, как будто с каждым мгновением впитывая что-то, что было для него противоположно смерти.

Как будто лишь пока длился этот поцелуй, он чувствовал себя живым.

— Ты будешь для меня Первым и единственным, — сказала Владычица, когда поцелуй закончился, — Всегда. Никогда не забывай об этом. Я никогда тебя не предам.

«Я не твой отец», — слышалось в этих словах.

«Я тебя никогда не предам»

«Только я»

«Все предадут тебя»

«Но я буду с тобой»

«Вечно…»

— Да, Госпожа, — ответил король уже без той лихорадочности, что испытывал большую часть времени в последние дни.

А Владычица уже вернулась к делу.