Свет погасших отражений (СИ)

Стрелять, по счастью, пока не приходилось. Не то чтобы Килиан сомневался в своей способности отдать необходимый приказ или в том, что этот приказ будет выполнен. Но все-таки ученый предпочитал избегать жертв среди мирного населения, насколько это только возможно.

Он не желал превращаться в палача.

— Третий пункт, — сообщил Килиан после того, как Яруб каталогизировал все полученное, — Мне понадобится кожа. Много кожи.

Оглядев собравшихся, он добавил:

— И сразу четвертый. Мне понадобятся люди, умеющие с ней работать. С ней и еще — с деревом.

В гавани их не запрут. Осталось объяснить рабочим их задание и выделить надзирателей, чтобы они не наделали глупостей.

— Что ты задумал? — прямо спросил Яруб, когда беседа с торговцами завершилась, и Нагма отправилась выяснять, как дела у Джамиля, Ясмира и Абу.

Килиан, однако, лишь загадочно улыбнулся:

— Терпение, друг мой, — сказал он, — Любой фокус требует подготовки, и не стоит раскрывать своих секретов раньше времени.

Этот ответ старому знахарю не понравился.

— Это не фокусы, Вотан… Килиан. Это не игра и не представление. От тебя зависят человеческие жизни.

Ученый кивнул:

— Думаешь, я не понимаю этого? Я принял эту ответственность, и я несу ее. Вам стоит уже привыкнуть, что мои планы нацелены на то, чтобы спасти вас всех.

— Я верю тебе, — ответил старик, — Нагма верит. Джамиль, как ни странно. Но не каждый на это способен. Они не знают, что и зачем ты делаешь. Ты завоевал некоторое доверие своей победой на перевале, но этого мало. Дай людям то, что им нужно, Вотан. Докажи им, что они могут верить в тебя.

Килиан резко мотнул головой:

— Прости, Яруб, но здесь ты неправ. Я не собираюсь доказывать, что я заслуживаю доверия. Это — путь в никуда.

Ансарр хотел было что-то сказать, но ученый продолжил:

— Я доказывал, что заслуживаю любви. Я доказывал, что заслуживаю уважения. Но знаешь, что объединяет все это? В конечном счете остается только пепел. Пламя амбиций испепеляет того, кто не нашел опоры в себе самом.

Он говорил резко, но в душе испытывал странное чувство покоя.

— Ильмадика использовала таких, как я. Тех, кто мечтал о любви и уважении, но сам не верил, что имеет на них право. Но знаешь, что? Я не виню ее. Это стало возможным лишь потому что мы сами позволяем себя использовать. Мы сами вручаем людям ключ от своих кандалов. Так что нет, Яруб. Я больше не хочу идти по этому пути. Я иду туда, куда сам посчитаю нужным. А у вас выбор простой. Вы можете пойти со мной. Или уйти, если считаете, что найдете путь самостоятельно. Это уже решать только вам.

— Я понял, — хрипло ответил Яруб, отведя глаза, — Ансарры пойдут за тобой, асдик.

Асдик. Этим словом когда-то называл его Хади, а Килиан понятия не имел, что оно означает. Лишь пожив немного среди ансарров, ученый наконец-то раскрыл эту тайну.

Он узнал, что это слово означало «друг».

Закончив свои дела в городе, ансарры стали устраиваться на ночлег, чтобы утром покинуть его навсегда, — если повезет, вообще до того, как флот Халифата подойдет к стенам. Маленький отряд с комфортом расположился во дворце местного наместника: места хватало на всех. Сам наместник был пока отправлен в городскую тюрьму: башен для почетных пленников культура Халифата не предусматривала.

Завтра Килиану могли понадобиться все силы и вся концентрация, чтобы нигде не ошибиться и не напортачить, так что в свою комнату он ушел довольно рано. Подход Халифата к интерьерам ему, к слову, понравился. Черные не ставили в жилых комнатах обычных кроватей, стульев и столов. Прямо на полу они сваливали огромной грудой мягкие подушки ярких сине-красно-золотых расцветок. Развалиться на них было на удивление удобно, мягко и приятно.

Лане бы наверняка понравилось. Тем более что именно ее Килиан вспоминал, глядя на покрывавшие стены шелковые драпировки. Его замок она обустраивала похожим образом: чародейка не любила все, что доставляло дискомфорт, и сквозняки в том числе.

Только Килиан успел раздеться и устроиться на подушках, как дверь его комнаты резко, требовательно постучали. Ученый не расслаблялся в потенциально враждебном окружении: сабля лежала достаточно близко, чтобы он мог выхватить ее в считанные секунды, как и ресурсы для преобразований.

Именно таким, с клинком наперевес в одной руке, золотым браслетом в другой, и при этом голым, ученый и предстал перед вошедшей Нагмой.

Молодая ансаррка открывшиеся перед ней картины оглядела с интересом, после чего осведомилась:

— Могу я войти?

Килиан кивнул и посторонился. Стыдливо прикрываться он не стал, но саблю все-таки положил.

— Что-то случилось? — осведомился чародей, закрывая дверь за девушкой.

— Нет… То есть, да… То есть, нет…

Нагма поежилась, зябко кутаясь в свободное черное одеяние пустынницы.

— Я хотела сказать тебе кое-что.

— Говори, — разрешил Килиан, присаживаясь на подушки и все-таки накрывая бедра тканью.

— Тогда, когда тот колдун пожелал забрать меня себе… — начала девушка, — Я почувствовала очень сильный страх.

— Тебя можно понять, — хмыкнул ученый.