Свет проклятых звёзд (СИ)

Крепость Стрела утопала в вечной и лишь раскрывающейся зелени, дороги к ней сузились, поэтому карета ехала всеми колёсами по молодой траве. Видеть такое было удивительно, Эрестор посмотрел на родича-летописца, которого взял с собой в поездку глава семьи. Эронел ничего не сказал, просто записал необычное наблюдение.

Ситуация выходила крайне спорной и странной: дочь лорда Новэ Корабела Линдиэль стала жить в замке нолдорского принца Астальдо, однако не объявила себя женой и никакого иного статуса не подтвердила.

«Мы просто любим друг друга и хотим быть вместе», — гласило единственное объяснение, которого пришлось ждать слишком долго.

Крепость выглядела заброшенной. Погружённая в молчание твердыня казалась необитаемой, несмотря на встречающихся во дворе слуг — возникало чувство, будто это не живые эльфы, а тени. Лорд Кирдан вышел из кареты, дал знак Эронелу и Эрестору следовать за ним. Взгляды Нолдор Стрелы стали подозрительно встревоженными, что ещё больше взволновало отца Линдиэль и заставило задуматься остальных родичей.

— Великий Вала Улмо! — негромко произнёс владыка Невраста. — Направь нас на верный путь, как волна ведёт корабль к безопасному берегу! Не дай увидеть врага в недружелюбном чужаке.

Жители Крепости Стрела стали выглядеть смущёнными, словно чего-то стыдились. Эрестор помнил, как лорд Новэ ещё до поездки резко высказывался, на корню пресекая все домыслы о возможном насильном удержании дочери нолдорским принцем. Да, он братоубийца, да, друг главы Первого Дома Нолдор — зачинщиков кровавой резни. Однако Кирдан чётко дал понять, что события в Альквалондэ при нём следует именовать не иначе, как трагедия, поскольку Вала Улмо не позволил бы оркам в обличии эльфов переплыть море. Правду узнать из чьих-либо уст невозможно, поэтому и самим не стоит распространять ложь, какой бы приятной или удобной она ни была.

Стальные двери со строгими угловатыми узорами открылись навстречу гостям, и из главного здания дворца вышла в сопровождении свиты Линдиэль. Одетая в тёплое платье, украшенное серебром, словно латной бронёй, дочь лорда Корабела не выглядела пленницей, однако и счастливой не казалась. Словно боясь сболтнуть лишнего, леди сжала зубы, слегка вздрогнула и бросилась в объятия отца.

***

Бесконечно откладывать разговор с родителями не представлялось возможным, Линдиэль это понимала, однако отчаянно не хотела видеться ни с кем из родни. До последнего стараясь обойтись письмами, леди упорно уводила разговор от политических тем, но отец оставался непреклонным.

«Часть Семиречья отойдёт хитлумской короне?»

«На что может претендовать Невраст теперь?»

«Были письма в Дориат или из Дориата?»

«Нолофинвэ высказывал пожелания о дальнейших делах со мной?»

«Какие условия твоего союза с сыном верховного нолдорана? Должны ли мы обсудить военную помощь Хитлуму?»

«Что унаследуют ваши дети?»

Вопросы сыпались градом, Линдиэль понимала, что ответить ей нечего, поэтому лишь посылала ничего не объясняющие письма с одним и тем же содержанием:

«Я и принц Фингон не являемся мужем и женой. Это наше обоюдное решение, чтобы защитить нашу любовь от политики».

Но, похоже, бесконечно обороняться словами на бумаге невозможно.

Когда стало доподлинно известно, что отец скоро приедет, Линдиэль пришлось поговорить об этом с Астальдо. Эльфийка не сразу, но привыкла, что надо хотя бы делать вид, будто смотрит в глаза обезумевшему от любовных чар мужчине хотя бы делать вид, что его поведение и слова не пугают, а пустой, словно ищущий помощи взгляд — это совершенно нормальное явление, и вообще, все так смотрят. Но главное — ложиться в постель по первому намёку, чтобы влюблённый безумец не начал извиняться и оправдываться за прошлые оскорбления, неудачи в войне и за деяния тирана-родителя. И перед серьёзной беседой пришлось как следует постараться ублажить Астальдо, чтобы он ни в коем случае не усомнился: любовь важнее чего угодно.

— Мой отец приедет в начале апреля, — через силу произнесла Линдиэль, закончив ласки и изобразив наслаждение. — Тебе необязательно говорить с ним, поскольку он просто решил повидать меня.

— Лорд Новэ? — Астальдо задал вопрос и вдруг изменился в лице.

Леди давно привыкла, что её мужчина отгородился от мира и смотрел пустыми, либо встревоженными глазами, когда ему о чём-то рассказывали, но сейчас…

Взгляд эльфа напугал своей ясностью. Неужели…

— Но ведь это значит, — Финдекано снова стал похож на себя привычного, однако Линдиэль не могла успокоиться, внутри всё дрожало, — что о нас говорили уже и в Дориате! Понимаешь, что это означает? Тингол, лишь благодаря удаче ещё не лопнувший от жадности и гордыни, хочет командовать войсками Барад Эйтель для защиты своих сокровищниц, которые никому на самом деле не нужны! Это он прислал твоего отца, потому что уже видит хитлумские богатства в своих подземельях!

— Но ведь мы отреклись от всего ради нашей любви, — напомнила самую действенную ложь Линдиэль, всматриваясь в лицо Астальдо — неужели чары ослабли? Он всё поймёт?