Свет проклятых звёзд (СИ)

— Это из-за рассказа аулендилей? — Финвиэль поправила платье, села на скамью.

— Да, в том числе, — дочь Нельяфинвэ Феанариона посмотрела на медленно удаляющийся берег. — Если бы Куруфинвэ Атаринкэ услышал от жены то, что услышала я…

— Я давно предлагала поговорить с бабушкой Нерданель, — дочь осуждающе взглянула на маму, когда та опять отхлебнула вина.

— С ней мне говорить не о чем, — отрезала Нарнис.

— А я нужен для охраны? — осторожно поинтересовался Арафион.

— Да, охранять Тэлери от меня, — леди Нельяфинвиэль сильнее растрепала волосы, переплетая их с ветром. — Когда я приехала в Альквалондэ после боя, — речь Нолдиэ ускорилась, стала громче, — мне предстала сумбурная картина мира, как та, что изображает искажение Темы Творения. Помните? Её нарисовала для Праздника Урожая, когда я ещё была ребёнком, тирионская мастерская, которой в то время руководил Воримо. Потом ему надоели разногласия, и он отказался от творчества, занялся то ли изготовлением холстов, то ли вообще ничего не делал до самого Исхода. Но это неважно. На той картине было множество мазков, но, если приглядеться, получалось рассмотреть нарисованные краской мелодии. Воримо говорил мне и другим детям, что мазки нужны для демонстрации разбитости единого. Что есть главная Тема, есть второстепенные, третьестепенные и остальные. И все они искажены, рассыпались осколками. Я очень хорошо знала, что означает «главный», «второстепенный» и остальные, поскольку в семье меня этому учили, но на полотне я видела, что Тема, которая подаётся как основная, не самая гармоничная и красивая. Она ярче и длиннее, но не лучше. Был на полотне узор, который притягивал взгляд гораздо сильнее, в нём чувствовалось совершенство изначальных линий, за эту Тему становилось куда обиднее! Она не должна была исказиться! Зачем её испортили?!

Нарнис выдохнула, замолчала и посмотрела на волны. Дневная жара уже спадала, светоч Анар не слепил глаза, небо окрашивалось в сиреневый. За кораблём плыли, играя, дельфины, летели чайки, волны переливались золотом.

— Когда я приехала в разгромленную Лебяжью Гавань, — снова заговорила Нельяфинвиэль, — то, конечно, не вспомнила ту картину. Сходство нашлось много позже, однако ощущения возникли те же. Я смотрела на город, и видела разбитую Тему Творения. Понимаете, мой народ строил эту красоту, и теперь она испорчена! Конечно, Тэлери было не жаль жечь и ломать то, что они не делали своими руками! Я говорила с Нолофинвэ, и он мнил себя Главной Темой. Но мне не было его жаль ни капельки! Я лишь не понимала, не могла принять, почему битву выиграл мой муж, а главный здесь — совсем не он? Но я еду в Альквалондэ не из-за того, что Тэлери сделали с Финдекано. Я понимаю — когда твой папа, Финви, вернётся, он не будет рад узнать, что я за него мстила, хотя он сам может это сделать, если посчитает нужным. Я хочу поговорить совсем о другом.

***

— Я обезумел от восхищения твоей красотой, госпожа Уинэн! — заулыбался Арафион, сияя в последних лучах заката. — Я скучал и умолял мою госпожу Нарнис Нельяфинвиэль позволить мне навестить хранительницу этого прекрасного города!

— Ваньяр лучше всех умеют изображать рабов, — фыркнула Финвиэль, наклонившись к матери, — и этим подкупают кого угодно!

— Мы ведь в Благом Амане, — ещё блистательнее расплылся внук ваньярского короля. — Рабы — у Моргота, а мы — любимые соседи. Госпожа Уинэн, прекрасная и милосердная! Мы прибыли к мастеру Махтану, гостящему здесь. Воспользовались моментом, когда он не в подземных кузницах.

Майэ посмотрела снисходительно-насмешливо, пышные серебристо-голубые волосы, совершенно сухие, затрепетали на ветру, словно при погружении под воду.

— Принца Арафиона светлые аманэльдар считают предателем, — прозвучал прибойной волной голос младшей Айну. — Как и принца Фионвэ. Лишь милостью Вала Манвэ вы до сих пор не наказаны, поскольку Владыка Сулимо уверен — вы сами не осознаёте, куда плывёт ваш корабль.

— Я здесь — лишь белый парус, — вкрадчиво, с нотами покорности начал напевать внук Ингвэ, — я за проступки каюсь,

В любви Валар купаясь.

В белой дымке тая,

Чайкой улетаю-таю-таю…

Так любить не может никто.

Уинэн подплыла к причалу настолько стремительно, что эльфам показалось, будто под ногами пропала опора. Встав на белоснежные доски уже в обличии девы с ногами, а не китовым хвостом, Майэ что-то прошелестела, и к ней вышел из воды Майя Оссэ, царственный, словно именно он правил городом Альквалондэ и всеми Тэлери Валинора. Подождав, когда корабль причалит, помощник Вала Улмо подошёл вплотную к судну и начал очень внимательно рассматривать каждую мелочь, потом поднялся на палубу, прошёлся от кормы до носа, спустился в трюм.

— Мы хотим полюбоваться вашим творением, пока вас не будет, — сказал Оссэ, через некоторое время вернувшись на причал. — Возможно, ненадолго выйдем в море.

— У нас достаточно сопровождающих защитников, — улыбнулась Нарнис, подбоченившись, — чтобы отогнать Тэлери, если те захотят в отместку за поступок Феанаро Куруфинвэ сжечь корабль его внучки.